Ольга Елисеева - Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века

В пьесе есть место, удивительно схожее с этим пассажем: «Вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни… Я тотчас подал в отставку». Проект конституции был записан рукой Фонвизина и несет печать его соредакторства. Видимо, оба — и вельможа, и драматург — держались единого мнения об обиде Петра Панина. Недаром в пьесе поминается «подлая выслуга». «Никто нейдет стезею себе свойственною, — сказано в проекте. — …Какой чин, какой знак почести, какое место государственное не изгажено?» [34] Проект Н. И. Панина о фундаментальных государственных законах (в записи Д. И. Фонвизина) // Конституционные проекты в России. XVIII — начало XX в. М., 2000. С. 278. Только что введенный чин генерал-губернатора или наместника пока «не изгажен». Его бы и занять «мыслящему и благородное любочестие имеющему гражданину», то есть Панину — Честану.

Если наша догадка верна, то Фонвизин погружает читателя в некую альтернативную реальность, где законы исполняются, чиновники честны, добродетель защищена, а порок наказан. Такую картину он сам связывал с восшествием на престол наследника по мужской линии — Павла.

Пока же Правдин «из собственного подвига своего сердца» ищет нарушителей «гражданского спокойства», то есть преступников. Простаковы виновны в ограблении крестьян. Хозяйка завидует брату: «Весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь. Хотя бы ты нас поучил… С тех пор, как всё, что у крестьян было, мы отобрали, ничего содрать не можем». Кроме того, «презлая фурия» бьет домашнюю челядь: «Разве я не властна в своих людях?» Оказывается, нет. Закон требовал иного, но дотягивался далеко не до каждого медвежьего угла, что и создавало у помещиков-изуверов ощущение безнаказанности.

Уловив созвучие: Простакова — Салтыкова, современник Фонвизина легко договаривал то, что автор оставил за строкой. В начале царствования Екатерины II дворянка-«душегубица», жившая, кстати, в Москве, убила более тридцати крепостных. Доведенные до отчаяния люди подали несколько жалоб, но московские чиновники были подкуплены богатой барыней [35] Судиенкин И. Г. Салтычиха. 1730–1801 //Русская старина. 1874. № 8. С. 498. . Летом 1762 года двое крепостных Салтыковой отправились искать правды в столицу. Там им несказанно повезло: сразу же после переворота 28 июня 1762 года они сумели подать жалобу лично Екатерине II. На следствии удалось доказать причастность Салтыковой к тридцати семи убийствам, в остальных случаях недоставало улик.

В 1768 году Салтыкову лишили дворянского достоинства и имени, ей запрещалось носить фамилии мужа и отца. Она была приговорена к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Перед этим Салтыкову подвергли так называемой гражданской казни. Ее выставили в цепях на Красной площади у позорного столба с прикрепленным к шее листом «Мучительница и душегубица» [36] Анисимов Е. В. Елизавета Петровна. М., 1999. С. 283–284. . После чего в кандалах осужденную посадили в подземную тюрьму Ивановского девичьего монастыря, чтобы «лишить злую ее душу в сей жизни всякого человеческого сообщества, а от крови смердящее ее тело предать Промыслу Творца» [37] Судиенкин И. Г. Указ. соч. С. 533. . В общей сложности ей довелось просидеть под замком 34 года, ни разу не мывшись и почти не видя человеческих лиц.

Историки, работавшие с делом Салтыковой, знают, что оно никогда не было бы доведено до суда без настойчивого вмешательства императрицы, постоянно подталкивавшей Сенат. Опытные чиновники старались замотать процесс не из любви к изуверке, а из опасения будоражить народ. Арест барыни вызвал к жизни поток жалоб на высочайшее имя, в которых крепостные утверждали, что их владельцы злоумышляют «про государское здоровье или какое изменное дело» [38] О бытии помещичьим людям и крестьянам в повиновении и послушании у своих помещиков, и о неподавании челобитен в собственные ее величества руки // Ковалинский М. Хрестоматия по русской истории. Т. III. Пг., 1923. С. 99. . После осуждения господ их земли передавались в опеку и до совершеннолетия наследников управлялись специально назначенными чиновниками. Такое изменение собственного положения было желанно для крепостных, что и породило обилие «изветов». «Не удивительно, что в России было среди государей много тиранов, — рассуждала Екатерина. — Народ от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков» [39] Екатерина II. Сочинения. М., 1990. С. 484. . Но остановить доносы было труднее, чем их спровоцировать.