Владимир Бахтин - От былины до считалки

С цветами лазоревыми,

С травушкой-муравушкой !

Все в этой веснянке перечислено, что нужно крестьянину, ничего не забыто.

Под Новый год жители деревень, чаще молодежь, наряженные (их и называли ряжеными) ходили из избы в избу и пели колядки — песни с пожеланиями прожить наступающий год в достатке, чтобы хлеба было много, скота. В колядках тоже, как и в свадебных, величальных, действительность приукрашивается, идеализируется, здесь тоже рисуется необыкновенное богатство, изобилие (огромный двор, красивые постройки), говорится об угощении. И то же самое пожелание, заклинание: чтобы был обильный урожай.

Ходили-гуляли колядовщики,

Искали-поискали Иванова двора.

Иванов двор на семи верстах,

На семи верстах, на восьмидесят столбах.

Возле этого двора растет шелкова трава.

На каждой травиночке — по ленточке,

На каждой ленте — по ниточке,

На каждой нити — по жемчужинке.

Выходила Марья Ивановна,

Собирала жемчуг себе на серьги.

Коляда, коляда, подай пирога!

Не подашь пирога — отворю ворота!

Подашь пирога — будет рожь часта,

Будет рожь часта, обмолотиста,

Будет с колоса по хлебу, с зерна по пирогу!

А в песнях необрядовых, бытовых все обыкновенно. Наверно, эти песни имеет в виду поговорка: «Сказка — складка, песня — быль».

Тут чаще говорится о тяжести жизни, о разлуке, о насильственном браке, о несчастной судьбе женщины.

У песен в сравнении с былинами более свободная форма, а песенных зачинов гораздо больше, чем былинных. Но почти каждая песня начинается с изображения природы.

Наступает зимушка да холо…

Ой холодная со снежком зима.

Зимой реченьки-то у нас заме…

Ой замерзнут,

И с ручеечков водица не побежит.

А дальше речь идет о человеке, о его переживаниях.

В чужих людюшках, ох людях рано будят,

Ой да на работушку сгонят до зари,

Ой да на тяжеленьку погонят до росы.

Ой да от работушки рученьки болят,

Болят рученьки, болят-то плечи,

А ой да от заботки буйная голова.

«Этот стон у нас песней зовется», — очень точно сказал в свое время Некрасов.

Исполнены глубокой тоски и рекрутские песни. Редко кто возвращался домой после тяжелой 25-летней службы.

Вы прощайте-ка, девушки наши расхороши,

Ой да нам теперьче видно что не до вас,

Ой да во солдатушки молодцев везут нас.

Везут лесоньком, везут темным,

Ой да все дремучим корбицким островам.

Резвы ноженьки скованы во железонька,

Белы рученьки замнуты во замках.

А девушка пела: «Ой да куда ни пойду со горюшка, ой да всё горе-то, печаль со мной…»

В песнях, как и во всех других жанрах фольклора, можно найти остатки седой древности.

Даже в современных записях обрядовых песен обнаруживаются следы верований первобытных людей: поклонения солнцу, земле, почитания предков.

Заря моя, зорюшка!

Что ты рано взошла?..

Теперь мы все это воспринимаем лишь как поэтический прием. Когда-то люди одушевляли, очеловечивали стихии природы.

А, например, во многих необрядовых песнях речь идет о подарке: девушка дарит парню перчатки или платок, или герой песни просит такой подарок, или сам дарит девушке колечко. Нередко эти подарки изготовлены самим дарителем.

Оказывается, в давние времена считалось, что подарок собственной работы как бы соединяет того, кто дарит, с тем, кого он одаряет. Подарок поэтому без слов выражает отношение одного героя песни к другому. (И сегодня так! Разве станем мы делать подарок человеку, который нам не нравится?..)

В обрядовых и необрядовых песнях часто говорится о том, что герой или героиня видит сон. Это сон вещий, он как бы предсказывает в будущем горе, разлуку или, наоборот, радость, встречу. Вот, например, свадебная песня, записанная в Ленинградской области. Она целиком построена на изложении и толковании сна.

— Мне в ночи, родная матушка,

Мне в ночи мало спалося.

На заре приуснула я,

Нехороший сон видела:

Что пустая хоромина,

Углы прочь отвалнлнся,

По бревну раскатилися;

На печище котище лежит,

По полу ходит гусыня,

А по лавочкам ласточки,

По окошечкам голуби,

За окошечком — сизой орел.

— Ты дитя ль мое, дитятко,

Ты дитя ль, чадо милое,

Уж как этот сон я расскажу,