Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Сганарель, кажется, всё предвидел заранее. Обратите внимание: у него каждая фраза начинается с конца предыдущей, логики в его речи – никакой. Последняя реплика как бы подводит итог всей комедии в целом.

Сганарель играет важную роль. Это один из наиболее ярких образов слуги в комедиях Мольера и в мировой литературе вообще. Дело в том, что подобная ситуация была представлена еще в новоаттической комедии и характерна для многих пьес Мольера: слуга, человек здравого смысла, помогает господину спуститься с небес на землю и в конце концов приводит события к счастливой развязке. Но здесь всё иначе. На протяжении всей комедии Сганарель тщетно пытается увещевать Дон Жуана, но тот к его советам не прислушивается. Да и у Сганареля никакого почтения к своему господину нет. Он откровенно его побаивается. Порой даже готов помочь угодившим в его сети женщинам, открыть им глаза на реальное положение дел, но, видя Дон Жуана, робеет. И только в финале комедии Сганарель осмеливается наконец высказать всё до конца. Но о чём он в этот момент сожалеет? Только о своем жаловании и ни о чём другом: «Ах, моё жалование, моё жалованье». Однако Дон Жуан и здесь сумел ускользнуть.

Литературная пара Дон Жуан – Сганарель в каком-то смысле завершает тему «слуга-господин». Герой Сервантеса Санчо Панса до конца оставался верен своему рыцарю Дон Кихоту, видел в нём образец человека и, потеряв, искренне его оплакивал. А здесь слуга к своему господину не испытывает ничего, кроме страха.

На следующем этапе слуга вступит в противоборство со своим господином Это будет комедия Бомарше «Женитьба Фигаро»…

Культура XVIII века

тесно связана с культурой предшествующего XVII столетия, их часто рассматривают как единое целое. Она тоже проникнута духом рационализма: XVIII век не случайно называют веком Разума.

И в то же время культура XVIII века иная. Рационализм Декарта, Спинозы, Лейбница был невозможен без идеи Бога. Творец – это гарантия рационально устроенного мира. Идеальный мир воспринимается как нечто объективно существующее, как духовная сущность Вселенной. Поэтому общие понятия реальнее, чем единичные предметы. Для XVII века характерно господство целого над частным, родового над индивидуальным, вечного над временным, cogito над sum. Понятие долга, ответственности перед целым (родиной, семьей и т.д.) – важнейшая категория XVII века.

Исходный пункт XVIII века – не целое, а изолированный индивид. Такова новая точка отсчета. За этим стоит новое мироощущение, новая модель массового сознания. Идея робинзонады пронизывает не только литературу, но и политическую экономию и философию XVIII века. Полемизируя с идеей Декарта, Локк утверждал, что в уме нет ничего, чего не было бы в чувствах. Наше сознание, учил он, – чистый лист бумаги (tabula rasa), и всё, что мы знаем, – результат нашего индивидуального опыта. Реальностью обладают индивиды, отдельные предметы, а общие понятия – плод абстракции, результат деятельности ума, который комбинирует простые идеи, полученные от первоначальных ощущений. Так возникают такие понятия, как целое, пространство, время, причина, необходимость, свобода.

Различие между XVIII и XVII веками ярко выступает в их отношении к языку. И Декарт и Лейбниц убеждены в том, что язык – средство выражения мысли, и представление, что у животных есть какие-то формы языка, является ложным. Восклицания и жесты животных связаны, считал Декарт, с определенными импульсами, а человеческая речь свободна и независима. По его убеждению, у животных нет языка и не нужно смешивать речь с естественными движениями, которые выражают страсти. «Разумная душа ни в коем случае не может быть продуктом материальной силы, она непременно должна быть сотворена. Когда знаешь, сколь эти души различны (душа человека и животного), понимаешь гораздо лучше те доводы, которые доказывают, что наша душа имеет природу, совершенно независимую от тела, и, следовательно, не подверженную смерти вместе с ним». Лейбниц тоже убежден, что душа и тело живут по разным законам.

Напротив, XVIII век считает, что язык развивается из непроизвольных возгласов и жестов, свойственных и животным. Язык рождается из страстей, и первые слова – междометия. На этом строятся языковые теории Кондильяка и Руссо. XVII век исходит из противопоставления Разума и Природы, а XVIII век – из их единства, он ищет основу разумного и духовного в природе, в естественном. Всё это определяет новые черты культуры XVIII столетия. Прежде всего это идея права. Локк формулирует три важнейших права человека: право на жизнь, право на собственность и право на свободу. Это естественные права, данные человеку самой природой. И роль государства, основанного на общественном договоре, – охрана этих прав. Впервые государство начинает рассматриваться не как средство ограничения свободы, а как условие её сохранения и расширения.