Сергей Боровиков - В русском жанре. Из жизни читателя

Н. Е. Шундик рассказывал, как познакомился с Шолоховым.

В середине 50-х годов с кем-то он зашёл в ресторан «Пекин». Там сидел «Серёжа Васильев», стихотворец, пародист, автор знаменитой антисемитской поэмы «Без кого на Руси жить хорошо». У него, по словам Шундика, болел желудок, и он в «Пекине» ел каких-то медуз. Посидели, выпили, и Васильев предложил: «Поехали. Я вас с кем познакомлю».

Взяли такси, приехали в Староконюшенный. Шундик говорит, когда я увидел, что на улицу под летящий снежок в гимнастёрке распояской выходит человек, и узнал его, то обомлел: Шолохов!

Из его рассказа запомнилось, что ещё кто-то, уже за столом, сказал про какую-то даму, что она страшная, как лошадь. На что Шолохов заявил: «Значит ты, мерзавец, ни женщин, ни лошадей не любишь!» И прогнал.

Мне это понравилось.

После «разоблачения» Берия подписчикам Большой советской энциклопедии (2-е изд.) были присланы страницы соответствующего тома, которыми предлагалось заменить одическую статью о Лаврентии Павловиче, предварительно вырезав её и уничтожив.

Может быть, самое здесь ужасное то, что наверху рассчитывали на то, что сознательный покорный подписчик именно так и поступит.

А брюк женщины во времена моего детства не носили, разве что на каких-то производствах. Даже на велосипедах ездили в юбках.

В те времена выпускались дамские велосипеды, в которых в отличие верхняя часть рамы вела из-под руля книзу. (Сейчас-то они в обычае) Но мало этого, у «дамских» над задним колесом от крыла была натянута шёлковая ажурная цветная сетка, чтобы юбку не затянуло в во вращающиеся спицы.

И ещё. Я возвращался из школы, когда услышал свист и крики. Несколько парней свистели вслед девушке в брюках (из плотной материи, суженных книзу). Они свистели и кричали «Хорёк!», что на тогдашнем саратовском жаргоне было синонимом проститутки.

Монолог СПИДа из поэмы «Ах, люди, люди, человеки…», присланной в журнал «Волга».

В пустых залах саратовского Дома архитектора негромко раздавался томный итальянский голос Эроса Рамазотти, сопровождая выставку, привезённую в Поволжье его земляками из Ломбардии.

«Стул ведьмы», «Кресло допроса», «Жаровня», «Дыба-подвес», «Колесо», «Гаротта», «Аист, или Дочь дворника», «Нюрнбергская дева», «Якорь», «Эльзасский сапог», «Коленодробилка», «Испанская щекотка», «Вилка для еретика», «Скрипка сплетниц». Создатели пыточных орудий обладали своеобразным чёрным юмором, вроде того литературного персонажа из белой контрразведки, который «в операционной» спрашивает пленного большевика: «Ну-с, господин коммунист… как же мы с вами сегодня будем разговаривать — терапевтически или хирургически?».

В выходные, сказала мне служительница, залы не пустуют: на выставку приводят группы учащихся. А мне почудились другие экскурсанты — молчаливые мужчины с внимательными глазами, в начищенных сапогах, кто в чёрных мундирах, кто в гимнастёрках с голубыми петлицами.

Страшно?

Вроде бы нет, ведь обстановка светлая, чистая, не подземелье, не крики жертв, а сладкий голос певца, орудия, пусть и точь-в-точь, но изготовлены специально по немногим сохранившимся образцам, а ещё более по чертежам и рисункам, крови не видели, криков не слышали. Мысли всё же кружат вокруг предмета экспозиции.

Вот славная штучка под названием «Жаровня», очень напоминающая раскладушку, только покрепче, да кандалы на цепочках по бокам приделаны, чтобы клиент не трепыхался, когда под ним разгорается костерок, а давал бы чистосердечные показания о связях с Дьяволом. Ведь кто-то не только укладывал человека в железную койку и разводил под ним огонь, но кто-то сделал её своими трудовыми руками, а прежде чья-то светлая голова её придумала! А кто-то приказал всё это сотворить и применить.

Впрочем, авторство и не скрывалось, да и чего скрывать, если дело государственное? Аккуратные тисочки для зажима больших пальцев сопровождаются пояснительной страничкой, из которой, во-первых, можно узнать, что «Дробление суставов подследственного — один из самых простых и действенных методов пытки», во-вторых увидеть симпатичный старинный чертёжик тисочков, который воспроизводится, как любезно сообщается в той же сопроводиловке, из «Криминальной конституции Терезии» — «справочника процедур допроса и пыток, написанного австрийской эрцгерцогиней Марией-Терезией и опубликованного в Вене в 1769 году». Позвольте, 13-летний Моцарт там концерты уже даёт, а хозяйка империи такие справочники сочиняет! «Это руководство, — читаем далее, — обязывало всех судей любого австрийского суда провести обвиняемого, который отказывался признать вину, через Peinliche Fragen (болезненный допрос, который был не чем иным, как системой выжимания признания посредством серии пыток. Кодекс подробно описывает процедуры пыток, а также даёт научные и рационализаторские рекомендации». Ещё сообщается, что через семь лет сынок венценосной изобретательницы Иосиф Второй пытки запретил. Спасибо, утешили! А то бы Моцарта слушал, а в глазах тисочки, а в тисочках пальчики…