Ефим Добин: История девяти сюжетов [рассказы литературоведа]

Затем князь Василий Львович демонстрирует серию нарисованных им карикатур. Переодевшись трубочистом и вымазавшись сажей, таинственный поклонник проникает в будуар княгини Веры. «Следы пяти пальцев и двух губ остались, как видите, повсюду: на коврах, на подушках, на обоях и даже на паркете».

Так довольно долго потешались благовоспитанные господа над человеком, единственной виной которого было то, что он безнадежно влюбился в женщину высшего круга. Потом это занятие всем наскучило. «Моя мать перестала даже читать эти письма, — пишет Лев Любимов. — Лишь моя бабка долго смеялась, открывая по утрам очередное послание».

Развязка наступила, когда от настойчивого воздыхателя был получен подарок. Это был гранатовый браслет.

Анонимные письма были курьезом. Присылка подарка от незнакомого, к тому же человека низкого звания и общественного положения, была расценена как оскорбление.

Аристократическая родня Людмилы Ивановны решила положить конец затянувшемуся инциденту. Особенно негодовал брат ее. Не профессор-экономист Михаил, а Николай, преуспевающий молодой сановник, человек тщеславный, полный барской спеси и высокомерия. «В том, что касается его заносчивости, резкости и отсутствия такта, — признает Лев Любимов, — он верно обрисован Куприным».

В купринском рассказе брат Веры Шеиной (он тоже назван Николаем) разражается гневной тирадой:

«Я давно настаивал, чтобы прекратить эти дурацкие письма… Я нахожу эту переписку дерзкой и пошлой… Его глупостям надо положить конец… Вообрази себе, что этот идиотский браслет… — Николай приподнял красный футляр со стола и тотчас же брезгливо бросил его на место, — что эта чудовищная поповская штучка останется у нас, или мы ее выбросим, или подарим Даше…» Тогда этот жалкий поклонник сможет «хвастаться своим знакомым или товарищам, что княгиня Вера Николаевна Шеина принимает его подарки…»

Конечно, в былые годы было проще: он бы «просто велел отвести его на конюшню и наказать розгами». Но блаженное крепостное время ушло безвозвратно. Поэтому брат княгини Веры предлагает разыскать обнаглевшего дарителя при помощи сыскной полиции и представить его… жандармскому полковнику. То есть как преступника!

«…Пусть-ка он вызовет этого Ромео и погрозит у него пальцем под носом. Знаешь, как он это делает? Приставит человеку палец к самому носу и рукой совсем не двигает, а только лишь один палец у него качается, и кричит: «Я, сударь, этого не потерплю-ю-ю!»».

Как видим, светски воспитанный Николай Николаевич не только глуп и бессмысленно злобен, но и до последней степени вульгарен. Княгиню Веру и мужа ее это несколько коробит. Но оба соглашаются, что анонимного поклонника нужно разыскать и вернуть непрошеный подарок с надлежащей строгой нотацией.

Так это и произошло в действительности. Любимов-отец и Николай, брат Людмилы Ивановны, узнав адрес анонима, отправились к нему для решительного разговора.

Как и Желтков купринской повести, Желтый жил на шестом этаже. Чем выше поднимались визитеры по замызганным ступеням, тем ниже они спускались по социальной лестнице. В убогой мансарде пахло «мышами, кошками, керосином и стиркой», — читаем мы в рассказе. «Все это соответствует слышанному мною от отца», — свидетельствует Лев Любимов. Поражала разница между нищим жильем мелкого чиновника и комфортабельной обстановкой барского дома Любимовых. И этот неимущий пасынок общества осмелился преподнести дорогой подарок великосветской даме.

Анонимного поклонника застали за составлением очередного послания. Любимов-отец «больше молчал во время объяснения… Дядя же, как купринский Николай, горячился, был без нужды резким. Желтый принял браслет и угрюмо обещал не писать больше моей матери.

Этим все и кончилось. Во всяком случае о дальнейшей судьбе его нам ничего не известно».

Так закончился странный случай в жизни Любимовых.

В рассказе же Куприна лишь после этой встречи разыгрываются решающие события. Наступает кульминация сюжета. После возвращения браслета Желтков выстрелом из пистолета кончает с собой.

То, что представлялось анекдотически-смехотворным, пародийным и достойным карикатуры, когда на пылкие признания незнакомого воздыхателя смотрели из уютных барских апартаментов, оказалось подлинной драмой, завершившейся смертью. Несчастный влюбленный оплатил жизнью свой благоговейный подарок предмету любви: он нарушил приличия, установленные сословным обществом.