Ханс Гюнтер - По обе стороны утопии. Контексты творчества А.Платонова

Особое значение придает идее победы над смертью Н. Федоров. В его «Философии общего дела» религиозная мотивация переплетается с технической и утопической [618] См.: Любушкина Ш. Идея бессмертия у раннего Платонова // Russian Literature. 1988. № 23–4. С. 397–424; Hagemeister М. Nikolaj Fedorov. Studien zu Leben, Werk und Wirkung; Masing-Delic I. Abolishing Death. A Salvation Myth of Russian Twentieth-Century Literature. Stanford, Cal., 1992. . Проект воскрешения отцов перекидывает мост от религиозных представлений к научной фантастике XX века, и это объясняет большое влияние федоровских идей на духовную жизнь России. Возникают направления иммортализма и биокосмизма, которые пользуются огромным успехом и в советское время [619] См.: Hagemeister M. Die Eroberung des Raums und die Beherrschung der Zeit. Utopische, apokalyptische und magisch-okkulte Elemente in den Zukunftsentwürfen der Sowjetzeit // Murašov Jury, Witte Georg (Hrsg.). Die Musen der Macht. Medien in der sowjetischen Kultur der 20er und 30er Jahre. München, 2003. S. 257–284; D. Slapentokh (Bolshevism as a Fedorovian Regime // Cahiers du Monde russe et soviétique. 1996. № 37–4. P. 429–465) даже считает федоровскую философию технократическим образцом тоталитарного коллективизма. . Многим хотелось верить в то, что освобождение технического прогресса от оков капитализма непременно приведет к невероятным «чудесам» в области техники и науки. Марксизм-ленинизм, пытаясь противостоять идее трансцендентности, оставил, однако, немало «лазеек» для физического бессмертия [620] См.: Masing-Delic I. Op. cit. P. 5. . Удивительно, какие фантазии о «вечной жизни» в стране научного материализма были проецированы идеологией на бальзамированный труп Ленина [621] См., напр.: Grygar М. Ленинизм и беспредметность: рождение мифа // Russian Literature. 1989. № 25–3. P. 383–399; Малевич К. Из книги о беспредметности // Ibid. P. 399–449; Masing-Delic I. Op. cit. P. 15–17; Тумаркин H . Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. СПб., 1997; Ennker В. Die Anfänge des Leninkults in der Sowjetunion. Köln; Weimar; Wien, 1997. S. 321–328; Jampol’skij Michail. Der feuerfeste Körper. Skizze einer politischen Theologie // Die Musen der Macht. S. 285–308. .

Подхватывая идеи Федорова и других космистов, Валерьян Муравьев развивает представление об «овладении временем», дающем возможность людям, усовершенствованным биологически и физиологически, победить смерть. Он предполагает, что бессмертие возможно «не в виде только представления о бессмертности души, как это имеет место в мистике, а в виде математически и научно обоснованного возобновления» [622] См.: Муравьев В. Овладение временем. М., 1924. С. 105 (репр.: Мюнхен, 1983). личности. Примечательно, что в деле целостного преобразования человека немалая роль предназначалась половому вопросу — причем не аскезе, а преодолению деления человека на мужчину и женщину. Таким образом, «то, что сейчас является любовью мужчины и женщины, в исправленном виде, без уродств присущих ей преувеличений, будет возникать во взаимных отношениях новых людей. Такая любовь превратится в высшую дружбу, до сих пор тщетно искомую мудрецами» [623] Муравьев В. Овладение временем. М., 1998. С. 275. (Издание отличается по содержанию от издания 1924 г.) . В отличие от андрогинизма платоновского типа, Муравьев считает возможной многополость будущего нового человека [624] Проблеме преодоления смерти посвящена антология «Die Neue Menschheit. Biopolitische Utopien in Russland zu Beginn des 20. Jahrhunderts» (Hrsg. von Boris Grays und Michael Hagemeister. Frankfurt a. M., 2005), в особенности введение: Hagemeister M. «Unser Körper muss unser Werk sein». Beherrschung der Natur und Überwindung des Todes in russischen Projekten des frühen 20. Jahrhunderts. S. 19–67. . Идеи Муравьева и других космистов свидетельствуют о странном сплетении еретико-апокалиптических и квазинаучных учений в ранний советский период.

В романе «Чевенгур» как бы свертываются в сложный клубок все нити апокалиптическо-революционного мышления, включающего в себя такие классические мотивы, как тысячелетнее государство, страшный суд, конец времени и т. д. В трактовке этой тематики можно различать разные слои. Прототипическим образом событий является история европейских хилиастических направлений в Западной Европе XII–XVI веков (Мюнстер анабаптистов, гуситский Табор) — они словно предвосхищают судьбу русских апокалиптиков. На этот исторический фон накладывается слой русского сектантства, народного правдоискательства и федоровских идей. Третий слой предстает в виде большевистской революции и соответствующих ей представлений.

К роману Платонова применимо наблюдение немецкого автора, отмечавшего, что в русской революции народный хилиазм «полностью стал жертвой политического учения» и «беспомощно и бесследно погиб в катаклизме политики» [625] Mühlestein Н. Op. cit. S. 77. . Для большинства людей из народа русская революция была не просто политическим и социальным событием, но «восстанием против времени и его ограничений: отсталость, угнетение, страдание и смерть» [626] Williams R. The Russian Revolution and the End of Time: 1900–1940 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1995. № 43. P. 365. . Понимание революции как апокалипсиса казалось нарушением вечного круга циклического времени и наступлением нового космоса [627] Оказывается, что по отношению к русской культуре фонетическое сходство английских понятий «revelation» и «revolution» не является лишь игрой слов. См.: Bethea D. M. The Shape of Apocalypse in Modern Russian Fiction. P. 184. . Такие взгляды, очевидно, характерны для обществ со слаборазвитым линеарным эволюционизмом, в которых исторический прогресс принимает катастрофические формы. В то время как на Западе, по словам Энгельса, марксизм проходил путь от утопии к науке, русский марксизм — по исторически понятным причинам — шел обратным путем, от науки к апокалиптике. Думается, что роман «Чевенгур» в частности и творчество Платонова в целом полнее раскрывают специфику русской революции, чем многие якобы марксистские анализы, в которых марксизм подвергается насильственному выпрямлению для адаптирования его к русским условиям.