Георгий Адамович - «Я с Вами привык к переписке идеологической…» - Письма Г.В. Адамовича В.С. Варшавскому (1951-1972)

Рейзини. Я его видел в Париже. Богат и роскошен по-прежнему (в первом — кое-какие сомнения), да и мил по-прежнему. Говорит, что все препятствия преодолены и он не сегодня завтра появится в Ваших краях. Насколько это верно — не знаю. Он большой фантазер и хвастун.

Кого я видел или вижу? Из общих друзей — мало кого. Вот, обидел насмерть (будто бы) Веру Ник<���олаевну> Бунину: не зашел к ней в Париже [223]. Знаю это от Алданова, будущего юбиляра. Не забудьте его поздравить к 8 ноября. Кстати, я его часто видел летом в Ницце. Он очень лестно о Вас отзывается, но очень уязвлен тем, что Вы в своей книге, всех наградив комплиментами, обидели Милюкова и Фондаминского. Тут есть доля правды: не соблюдена пропорция, и если какой-нибудь чудак у Вас великий человек, то Милюков — тем более! На днях с удовольствием читал статейку Гуля о Струве [224], книгу которого не читал и не буду. Впрочем, некоторые его замечания о языке Струве — близки к придиркам. У С<���труве>, по-видимому, дурной стиль, но это вовсе не то же, что грамматические ошибки. Ужасна цитата о Вермандуа — Алданове (как о пошляке). Это Струве взял из статьи Ходасевича, которую Алданов тому никогда не простил [225]. Зачем Гуль это опять вспомнил, особенно к юбилею?

Ну, вот — это все дела и суета сует. Я опять в Манчестере, и опять впереди зима и тьма. Где ВЫ работаете и что делаете? Как здоровье и вообще молодая жизнь? Друг мой, не сердитесь на меня и не дуйтесь, а отвечайте подлиннее и поскорее. Общался я в Париже с Цетлиншей: ничего, довольно мило. А для «Опытов» еще ничего не сочинил, но сочиню. Физ [226]мне говорил, что из-за меня Зеньковский ушел из «Опытов» и взял статью о Вас. Это мне очень жаль. Но он не прав: кощунств в моей статье нет (и никогда не будет).

До свидания, шлю всякие чувства.

Ваш Г. Адамович

104, Ladybarn Road Manchester 14

26/I-57

Дорогой Владимир Сергеевич

Лежит у меня на столе Ваше письмо (как водится, без числа!), и я не знаю, ответил я на него? Кто кому писал последний? Это уже не в первый раз, и на всякий случай я, как Магомет с горой, делаю соответствующий жест.

Как Вы живете? Письма Ваши грустные, или, вернее, — хмурые. Отвечать на Ваши мысли о мировых событиях поздно, т. к. Вы едва ли помните, что и о чем писали. Признак одряхления: я ими все меньше интересуюсь — иначе как в плоскости обывательской, т. е. «дайте дожить спокойно». По-моему, все неуклонно и верно идет к катастрофе. Да и чем, кроме катастрофы, ход новой истории мог бы разрешиться? У Алданова есть где-то вопрос, который я запомнил: «будет ли 21-й век?» [227]Крайне сомнительно, и, во всяком случае, нельзя представить себе его содержания. У римлян были варвары, т. е. неизвестность, а у нас даже этого нет. «Tout est bu, tout est mange, plus rien a dire»? [228], как у Верлена. Я завидую людям, которые находят в себе силу верить во Второе Пришествие. Только это было бы разрешением и выходом. Но вернее — ничего нет, ничего не будет, нечего ждать. Нет, я сам себя ловлю на мысли, что пишу по инерции вздор: не может быть, чтобы ничего не было, и, пожалуй, смысл всей истории, всей культуры, всего, именно в том, чтобы не дать этому чему-то погибнуть в ужасах пространства и времени.

Ну, простите — вдруг ни с того ни с сего расфилософствовался. Я часами (каждый вечер) сижу в комнате один, у печки, вот и думаешь о «проклятых вопросах», вместо Венгрии или речи Mr Икса. А в сущности ведь проклятый вопрос один: после печки — что дальше? (По Канту их три: Бог, свобода, бессмертие, — но это все то же самое.) Самый «проклятый» — в смысле мучительности — пожалуй, свобода, т. е. детерминизм.

Иваск мне пишет, чтобы я написал в «Н<���овом> р<���усском> с<���лове>» об «Опытах» [229], по желанию издательницы. Но это неудобно. Аронсон окончательно рассвирепеет и будет прав. Да «Опытов» я еще и не получил. Зато получил в конверте «Experiments» [230]пук стихов, по-видимому, это Биск [231]из Рильке, но сопроводительного листа нет. Об этом Биске мне писал Иваск, что это фаворит Цетлинши и что надо бы его отвадить. Я еще стихов не читал. Знаете ли Вы о нем что-нибудь?

До свидания, cher ami. Рейзини я видел в Париже, во всем блеске, и был он крайне мил. Показывал мне «N Y Times», где пишут, что он во всем оправдан. Собирался он в Нью-Йорк, и если поехал, верно, Вы его видели. Для меня в нем есть шарм легкой и по-своему верной дружбы.

Пишите, пожалуйста. Если видите Кодрянских, передайте всякие чувства, самые искренние.

Ваш Г. Адамович

104, Ladybarn Road Manchester 14