Георгий Адамович - «Жаль, что Вы далеко» - Письма Г.В. Адамовича И.В. Чиннову (1952-1972)

Не хочу, впрочем, превращать письмо в статью. Статью я напишу сегодня или завтра, в понедельник пошлю в «Н<���овое> р<���усское> слово». Конечно, я с радостью и охотой написал бы о Вас и в «Н<���овом> журнале», где можно бы продолжить серию «Наши поэты», но это потом — и это было бы не о последней книжке, а вообще, «взгляд и нечто». Я не хотел продолжать этой серии, не хотел вообще писать ее, но сначала пристал Г. Иванов, а потом Одоевцева [186], — будто ему и ей это было крайне нужно! Ну, посмотрим. Обид и претензий все равно не оберешься, и если я из-за статьи об Иванове поссорился с Оцупом (почти), то из-за Вас будет то же самое с другими.

До свидания, дорогой Игорь Владимирович. Спасибо за книжку двойное: т. е. и за то, что прислали, и за нее саму, за самые стихи. Если бы мы с Вами встретились — но qui sait [187], где и когда? — я хотел бы с Вами побродить в разговорах о ней, как бывало со Штейгером. По-моему, у Штейгера есть непосредственность, которой Вы опасаетесь или стыдитесь, но у Вас есть многое, что ему и не снилось.

Ваш Г. Адамович

Я в Манчестере еще месяц. Потом — в Париже.

4, avenue Emilia с/о Heyligers Nice

21 авг<���уста> 1961

Дорогой Игорь Владимирович

Я очень польщен, что Вы, по-видимому, считаете меня за мудреца и дельца, способного давать советы, — но в данном случае какой же я совет могу Вам дать?

«От добра добра не ищут», а я считал, что в Мюнхене Вы «добро» нашли. Для меня лично Мюнхен был бы неприемлем из-за отсутствия свободного времени. Но Вы, насколько помню, с этим мирились.

Lund? Вы, наверно, встречали Ржевского [188], который там лектор — или был лектором (не из-за его ли ухода и освободилось это место?). Он Вам все об этом Лунде и рассказал бы. По письмам это милый и умный человек, а писатель — едва ли не лучший в эмиграции.

Я ушел из Манчестера без причины: «так», «надоело» — и, несмотря на неизвестность в будущем (финансовую), очень этому рад. За все мои годы там не помню ничего плохого, но не помню и хорошего, — а на хорошее я до сих пор падок, хотя пора бы и угомониться. Смущает меня в Лунде число часов: 340 (в Канзасе мин<���имум> 390–400 часов) в год! У меня было 150, и то я вздыхал. Если считать в среднем 25 недель в учебном году, то у Вас будет 12–14 часов в неделю, очень много. Но, конечно, долгий отпуск соблазнителен. Особенно летом.

Как видите, все это — рассуждения, а не советы. Да и кто советы исполняет?

Напишите, что Вы решили. Если бы Лунд был вполне верен надолго, а не только на один сезон, я бы все-таки выбрал Лунд. К тому же — шведы. Хотя хорошо и немцы.

До свидания, cher ami. Крепко жму руку. С большим удовольствием читал Вейдле о Вас [189](т. е. я читал Вейдле). Верно и хорошо.

Ваш Г. Адамович

Paris 8

7, rue Fred Bastiat 4/III-1962

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо за письмо. Отвечаю сегодня коротко, только о деле. Об остальном — после.

Я получил третьего дня «конфиденциальный» запрос от проф<���ессора> Стаммлера [190]из Канзаса и вчера ответил ему, что Вы — звезда, каких на свете мало, и что в качестве лектора или профессора будете наверно «the right man» [191]на нужном месте.

Так что если бы это зависело от меня, Ваше дело было бы в архи-шляпе. Но Стаммлер что-то пишет об отзыве Глеба Струве, и я не уверен, что этот «дурак и негодяй» — по формуле Бунина — Вам будет полезен, а не постарается повредить. Надо бы, чтобы Иваск по мере сил его обезвредил.

Пожалуйста, держите меня au courant [192]и сообщите, как все кончится.

О том, что Вы правы, желая променять лишние деньги на несколько месяцев отпуска, нечего и говорить. (Кстати, фраза получилась такая, что автора ее я в качестве кандидата на лекторство забраковал бы.)

Крепко жму руку.

Ваш Г. Адамович

P. S. Я написал Стаммлеру (именно чтобы объяснить возможную оппозицию Струве), что Вы — м. б. не scholar [193]в обычном смысле слова, но что Ваше понимание литературы в занятиях со старшими студентами (т. е. кандидатов на degrees [194], о кот<���орых> он пишет) будет полезно, как ни у какого scholar'a.

Paris 8е

7, rue Fred Bastiat

7 дек<���абря> 1962

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо за память, т. е. за то, что написали. И простите за ответ с большим опозданием. Причин этому много, хотя ни одной вполне основательной. Я все время не совсем здоров, не знаю, — старость ли это? Вернее всего, нечто вроде старости при отказе это признать и вести себя соответствующим преклонному возрасту образом.

Очень рад, что Вы всем довольны и что Вам по душе Ваше американское житье-бытье. Я советовал Вам принять это предложение потому, что у Вас останется время писать, «тихо жить и тихо думать» [195], как где — то сказано у Блока. Но опасался, что помимо этого все другое окажется скучным и тяжким. Хорошо, что оказалось не так. Мюнхен был не для Вас (за исключением кабачков, куда Вы меня водили). Ваша «станция», по-моему, — полусумасшедший дом, и притом заведение требовательное. Даже Бахрах, кажется, изведен, а он выносливее Вас и, думаю, равнодушнее.