Георгий Адамович: «Простите, что пишу Вам по делу…»: Письма Г.В. Адамовича редакторам Издательства им. Чехова (1952-1955)

Поверьте, я нисколько не хочу торопить Вас и не выражаю ни малейшего нетерпения. Но я сейчас в Париже, до 10 января, и у меня тут много всяких заметок и матерьялов, которые мне хотелось бы использовать, в случае если буду кончать начатую книгу. Поэтому мне было бы крайне желательно знать до моего отъезда решение издательства. Если возможно, сообщите мне его до 7–8 января. Буду очень благодарен.

Вы спрашивали, что я делаю в Манчестере. У меня там курс русской литературы в университете и, кроме того, французские лекции о влиянии западной культуры на русскую [13] 2 марта 1950 г. Адамович писал А.В. Бахраху не без полушутливой гордости: «Кстати, я читал на днях в Лондоне, в университете, лекцию о Некрасове, и когда кончил, раздались “аплодисменты, перешедшие в овацию”, чего, по словам старожилов, никогда видано и слышано в университете не было» (BAR. Coll. Bacherac. Box 1). .

Шлю Вам сердечный привет и пользуюсь случаем пожелать всего самого лучшего в наступающем новом году.

Простите, что беспокою.

Преданный Вам Георгий Адамович

104, Ladybarn Road

Manchester 14, 15/II-53

Дорогая Татьяна Георгиевна.

Спасибо за письмо. Никакого беспокойства я не чувствовал, но не знал, продолжать ли работу над книгой. Теперь, значит, буду потихоньку ее писать, с расчетом закончить летом. Я сейчас — и до весны — в Англии, но если пошлете контракт, лучше на мой настоящий парижский адрес (53, rue de Ponthieu, Paris 8).

Примите мой сердечный привет.

Преданный Вам Георгий Адамович

104, Ladybarn Road

Manchester 14, 3/II-1954

Глубокоуважаемая Вера Александровна.

Сегодня я получил письмо от М.А. Алданова, который передает мне то, что Вы писали ему:

«…Мы очень хотели бы издать Адамовича и ждем от него продолжения его рукописи».

Спасибо за доброе желание. Вижу, однако, что в моих отношениях с Вашим издательством произошло недоразумение, и хочу его Вам объяснить.

Впервые я Вам написал о предполагаемой книге летом или ранней осенью 1952 года. Вы были тогда нездоровы, и ответила мне Т.Г. Терентьева с предложением прислать часть рукописи. Вскоре после того Т<���атьяна> Г<���еоргиевна> сообщила мне, что рукопись нужна как можно скорей, что в своих же интересах я должен поторопиться — и просила прислать хотя бы одну-две главы. Я только начал тогда обдумывать книгу, собирал матерьял, но написал две главы — о Мережковском и о Шмелеве — и вместе с общим планом сборника отправил их в издательство. В ответ я получил от Т<���атьяны> Г<���еоргиевны> очень любезное письмо, с лестным отзывом о полученных главах. Наконец, в письме от 4 февраля 1953 года Т<���атьяна> Г<���еоргиевна> писала:

«Это — только напоминание о том, чтобы Вы не беспокоились, все то, что я Вам писала, остается в силе, и задержка происходит только по административным причинам. И я, и Вера Александровна считаем, что книга Ваша будет интересной и нужной для русского читателя. Сделаем все, чтобы выслать Вам контракт при первой же возможности. Но думаю, что это будет не раньше мая».

На этом наша переписка закончилась, и с тех пор я ни слова от Чех<���овского> изд<���ательст>ва не получил. Поверьте, пишу я Вам об этом без малейшей мысли о какой-либо к Вам претензии. Я знаю, что издательство временно прекратило прием рукописей, хорошо знаю и то, что Вас одолевают предложениями, просьбами и запросами. Оттого-то — но и только оттого — я сам Вас ни о чем не спрашивал, а все ждал, что письмо и обещание Т<���атьяны> Г<���еоргиевны> получит то или иное продолжение.

Теперь оказывается, что Вы ждете от меня продолжения рукописи. За истекший год я мог не только ее продолжить, но и дважды или трижды закончить. Не сделал я этого исключительно потому, что считал — на основании писем Т<���атьяны> Г<���еоргиевны>, — что присланного материала достаточно для решения вопроса: да или нет? Не зная Вашего окончательного решения, я не хотел работать напрасно. В ближайшие же месяцы я занят другой срочной работой. «Халтурить» же и писать наскоро не хочу: книга — не газета и даже не журнал, остается она навсегда. Так что продолжения рукописи я в данное время прислать не могу.

Разрешите, однако, сказать Вам откровенно, что я был бы очень Вам благодарен, если бы Вы сочли возможным оставить в силе слова Т.Г. Терентьевой, удовольствоваться присланными 25–30 страницами и, при окончательном решении, издавать книгу или нет, признать, что с этой стороны препятствий нет. Для меня это было бы во всех отношениях желательно. Если бы Вы прислали мне договор теперь, книгу я написал бы в течение лета (притом писал бы с чувством, что она будет издана: это, как Вы, вероятно, сами знаете, очень важно) — и к концу сентября рукопись полностью была бы Вам сдана. Могу Вас уверить, что в этом отношении все будет в порядке и я Вас не «подведу».