Андрей Ранчин - Путеводитель по поэзии А.А. Фета

См. примеры из поэзии Жуковского, Батюшкова, молодого Пушкина и восприятие слов сладкий, сладость, сладостный эстетически консервативной критикой в качестве отличительных черт стиля так называемой поэтической школы Жуковского: [Гуковский 1995, с. 47–51].

Оно было указано как нормативное Я. К. Гротом при кодификации правил русской орфографии (см.: [Грот 1895, с. 67]) и являлось таковым до орфографической реформы 1917 г. (ср.: [Виницкий]).

Известны случаи, когда в поэтических текстах написание рифмующихся слов подчинялось принятой традиции, но их произношение, диктуемое рифмой, отражало не книжную норму, а реальную речь. Ср., например, в стихотворении Е. А. Боратынского «Къ» («Зачем живые выраженья…». ранняя редакция) рифму в строках: «Душа полна тоски ея» — «И на смятение мое» [Боратынский 2002—, т. 1.с. 250]. «Ея» — литературное написание формы родительного падежа местоимения она , рифма отражает разговорную норму произношения этого слова: её (созвучно с моё ).

Цезура — словораздел, повторяющаяся межстиховая пауза, находящаяся на постоянном месте, после определенного слога определенной стопы; в терминологии В. Я. Брюсова это «большая цезура» в отличие от «малой» — паузы, находящейся после каждого слова в строке или комплекса слов, объединенных одним ударением [Брюсов 1924, с. 27].

Ср. записи в дневнике Жуковского под 12/25 и 16/28 марта 1833 г. о «золотых краях облаков» и об «облаке с золотою гривою» (цит. по: [Веселовский 1999, с. 383]).

У Фета есть описание, похожее на образы облаков у Жуковского: «И ярким золотом и чистым серебром / Змеились облаков прозрачных очертанья» («На Днепре в половодье», 1853).

О художественных функциях синтаксиса в поэзии Фета см.: [Klenin 1998].

Объединение звуковых и световых значений происходит и посредством параллелизма сказуемых, открывающих череду безличных предложений в первой строфе: прозвучало — прозвенело — прокатилось — засветилось.

Дата написания устанавливается на основании письма Фета В. П. Боткину от 18 мая 1857 г.; см.: об этом: [Генералова, Кошелев, Петрова 2002, с. 480]. Текст письма опубликован: [Письма Фета к невесте 1999, с. 42]. Из текста письма выясняется, что стихотворение обращено к невесте поэта Марии Петровне Боткиной.

Дата написания устанавливается на основании письма Фета В. П. Боткину от 18 мая 1857 г.; см.: об этом: [Генералова, Кошелев, Петрова 2002, с. 480]. Текст письма опубликован: [Письма Фета к невесте 1999, с. 42]. Из текста письма выясняется, что стихотворение обращено к невесте поэта Марии Петровне Боткиной.

Ср. трактовку весны в других стихотворениях Фета: «возрожденья весть живая» («Еще весны душистой нега…», 1854), «Снова в сердце ничем не умеришь / До ланит восходящую кровь, / И душою подкупленной веришь, / Что, как мир. бесконечна любовь» («Весенние мысли», 1848), «Пришла, — и тает всё вокруг, / Всё жаждет жизни отдаваться, / И сердце, пленник зимних вьюг, / Вдруг разучилося сжиматься» («Пришла, — и тает всё вокруг…», 1866).

По утверждению Л. М. Розенблюм, «в отличие от Тютчева, глубоко ощутившего и счастье общения с Природой <���…>, герой Фета воспринимает отношения человека с природой всегда гармонически. Ему неведом ни „хаос“, ни „бунт“, столь значительные в тютчевском мировосприятии, ни чувство сиротства среди всемирного молчания» [Розенблюм 2003]. Эта характеристика в общем верна, но только если отрешиться от таких стихотворений, как «Еще майская ночь» или, например, «Угасшим звездам» (1890).

Ср. объединение разных — чисто метафорических и не лишенных предметности — смыслов в слове дрожат : «В эфире (в небе, в воздухе. — А.Р.) песнь дрожит и тает <���…> И голос нежный напевает: / „Еще весну переживешь“» («Весна на дворе», 1855). Дрожащая «песнь» — это и пение весенних птиц, и голос самой весны, природы, обращенный к лирическому я. «Дрожь» солнечных лучей на воде ручья («Горный ключ», 1870) — признак его жизни, одушевленности. Пример метафорического словоупотребления: «Злая песнь! <���…> До зари в груди дрожала, ныла» («Романс», 1882).

В первом случае, кроме того, разорвано соседство притяжательного местоимения твой и существительного май (должно быть: вылетает твой май ), необычно и само присутствие глагола — сказуемого вылетает . Более привычным было бы: «Как свеж и чист твой май!». Нарушение привычного порядка слов было характерно для русской торжественной поэзии, для одической традиции, на которую Фет, вероятно, и ориентируется.