Дмитрий Старков: Жанр исторической робинзонады: эволюция образов прошлого, настоящего и будущего в период 2007-2012 гг.

Вполне узнаваемым и привычным читателю продуктом настоящего является главный герой романа «Сектант» К. Костинова. В самом начале романа автор говорит о том, что именно время сделало героя серой, равнодушной ко всему окружающему и ни на что серьезное не способной личностью: «Несмотря на то, что его родители были людьми воспитанными и гдето даже интеллигентными, сынок их учился очень плохо. Может быть потому, что его школьные годы пришлись на залихватские девяностые, когда быть умным казалось чемто неприличным, самыми богатыми и уважаемыми людьми стали бандиты, бизнесмены (то есть, те же бандиты, только старавшиеся выглядеть респектабельно), проститутки и модели (между которыми тоже особой разницы не наблюдалось). По этой причине вместо того, чтобы получать знания, Сергей предавался мечтаниям о том, как он вырастет и разбогатеет, после чего станет покупать все, что захочет, и ездить на шикарной иномарке» . [23, с. 18] Далее подчеркивается вся «сказочность», нереальность планов героя разбогатеть, усугубляемых отсутствием инициативы и чтением исключительно коммерческой волшебной фантастики: «Подружка была слегка повернута на магии, каковая зараза перекинулась и на Сергея. Правда, развилось у них это в разных направлениях: если подружка после школы открыла магический салон и сейчас ездила на той самой машине, которую в мечтах видел Сергей, то сам Сергей пристрастился к чтению фэнтези, поглощаемой им в неимоверных количествах, и ездил на метро. Чтение фэнтези привело к двум следствиям: мечты трансформировались из нахождения клада в нахождение некоего магического прибамбаса, позволяющего исполнить все желания (или конкретные, в зависимости от того, чего Сергею на момент мечтания остро не хватало)» . [23, с. 18] Далее по тексту, где бы ни говорилось о становлении личности главного героя, его личность формируется исключительно под влиянием внешних факторов — то есть, неуютного, неприглядного настоящего, без какого-либо участия самого героя. Таким образом, герой «Сектанта» является не просто носителем, но обобщенным образом настоящего — аморфного, безынициативного и вполне закономерно не имеющего будущего. Становление и развитие героя как личности проходит исключительно благодаря влиянию прошлого. Таким образом, прошлое — единственная надежда на лучшее будущее и для героя и для его настоящего в целом.

Стремление читателя к бегству от настоящего усиливается благодаря отсутствию во всех рассматриваемых произведениях какого-либо образа будущего. Будущего у героя исторической робинзонады нет, поэтому все надежды героя (а вместе с ним и читателя) — в прошлом.

В цикле Е. Красницкого «Отрок» образ прошлого создается автором немедленно по окончании описания переноса героя в прошлое, благодаря чему читатель «переносится» в прошлое вместе с героем. Для этого используется авторское отступление, дающее общий обзор истории и реалий XII века. Написано оно в иронично-сниженной манере, определяющей предполагаемый автором низкий уровень развития массового читателя. Как и в мысленной прямой речи главного героя, используются разговорная речь и сниженная лексика XX–XXI вв.:

«Что еще сказать про начало XII века? Земля людям того времени представлялась необъятно огромной (хотя край ее, вроде бы, где-то был). Про чудесные страны Востока Марко Поло международной общественности еще не поведал, потому, что пока не родился, а про Америку международная общественность не знала, потому, что открывшие сто двадцать лет назад Новый Свет викинги, эту самую общественность не удосужились проинформировать.

Была Земля, разумеется, плоской и стояла то на трех китах, то на трех слонах, то вообще черт знает на чем — в зависимости от господствующей идеологии. А с идеологией этой самой тоже всё было не слава Богу». [16. С. 19]

Образ прошлого, конечно, не предоставляет герою исключительно благоприятных условий для самореализации, но тем не менее самореализация становится возможной. Подразумевается, что природа прошлого еще не загрязнена человеком (см., например: «Первые несколько дней после „пробуждения“ были наполнены чистой светлой радостью какого-то, биологического, что ли, уровня. Слишком приятным был контраст между накопившим целую коллекцию болячек и недомоганий организмом почти пятидесятилетнего мужчины и телом двенадцатилетнего пацана, выросшего на свежем воздухе, в практически идеальной экологической обстановке и на естественной пище, не содержавшей даже намека на нитраты, вкусовые добавки или модифицированные гены.» [16. С. 70]), а люди — «испорчены» гораздо менее современников главного героя.