Владимир Гаков - Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

Неофобы же стояли как скала. Астроном Уильям Пикеринг, величина в науке того же порядка, что и Ньюком, обрушился в печати на прожектеров, сулящих слишком большое будущее авиации (ее-то отрицать было уже нелепо): «Воображению часто рисуется образ пересекающих Атлантический океан гигантских летательных аппартов с огромным числом пассажиров на борту. Кажется, можно со всей уверенностью заявить: все эти идеи так и остануться примерами умозрительных упражнений»… Читаешь такое и диву даешься.

Это, конечно, история по-своему классическая. Но вероятно, тогда судьба «младшей» сестры — космонавтики — оказалась более счастливой? Можно было учесть «накопленный» опыт…

Увы, все повторилось, даже в больших масштабах. Судьба идей Циолковского в царской России нашим читателям известна, однако она не единична.

…В конце десятых годов нашего века жители небольшого городка Вустера в штате Массачусетс неоднократно вскакивали по ночам с постелей, разбуженные страшным грохотом, доносившимся с пустыря неподалеку от местного университета. Источник шума был всем известен: чудак-изобретатель Роберт Годдард, преподаватель в колледже Кларка, был буквально одержим ракетами и мог возиться с ними месяцами без перерыва. Как он сам признался потом в письме к Уэллсу, увлечение началось с шестнадцати лет, как только была прочитана «Война миров».

Над ним смеялись, а он упрямо мотал коротко стриженой головой: «обыватели!». И шел работать. Не спорить с оппонентами и не теоретизировать попусту, а строить свои ракеты, за которыми, верил он, будущее. Только считанное число раз практик в его душе уступил место романтику: отвлекшись от расчетов и опытов, инженер Годдард позволил себе просто пофантазировать. В скромной брошюре, изданной Смитсоновским институтом тиражом 1750 экземпляров, он размышлял о том, как в один прекрасный день ракета, работающая на жидком топливе, достигнет Луны.

Тут уж за фантазера взялась не провинциальная газетка, а солиднейшая «Нью-Йорк таймс». В редакционной статье от 13 января 1920 года научный обозреватель ядовито прошелся по адресу энтузиастов ракетостроения вообще и Роберта Годдарда, в частности. По мнению обозревателя, тот «явно порастерял кое-какие знания из багажа средней школы». Автор заметки снизошел до объяснений: «Этот профессор Годдард вместе со своей группой в колледже Кларка… по-видимому, не слыхал о законе равенства действия и противодействия. Ему, несомненно, придется подыскать себе что-то посолиднее вакуума, чтобы его ракете было от чего отталкиваться». Сколько сарказма, сколько яда…

Годдард опять сделал вид, что газеты не читал, — пускаться в полемику было не в его характере. Зато спустя шесть лет, 16 марта 1926 года… «Ракета взлетела в 2 часа 30 минут. Она поднялась на 41 фут (12,5 м) и улетела на расстояние 184 футов (56,1 м) за 2,5 секунды, после чего нижняя половина сопла прогорела. Части ракеты принесли в лабораторию…» — как скупо он пишет в дневнике о событии, реализовавшем его многолетнюю мечту! Только на следующий день в дневнике Годдарда появляется пространная запись:

«17 марта. Вчера на ферме тетушки Эффи в Обурне был осуществлен полет первой ракеты на жидком топливе… Когда она взлетела без какого-либо значительного шума и пламени, это показалось нам почти волшебством. Как будто бы она сказала: „Я простояла здесь достаточно долго и, если вы не возражаете, отправлюсь куда-нибудь в другое место“. Эстер заметила, что когда ракета стартовала, она была похожа на сказочную фею или на прекрасного танцора»…

И снова пресса молчала. Годдард, как и братья Райт, не торопился оповестить мир об успехе, хотя причина была иной: как истинный ученый, он не хотел публиковать результаты, пока все не перепроверит. Единственное, что он сделал, это послал 5 мая краткий отчет в Смитсоновский институт, где бумажку эту благополучно затеряли. Фактически мир узнал о первом полете ракеты только через десять лет из статьи самого Роберта Годдарда. В то время ракетная техника во многих странах шагнула вперед, и документ представлял интерес лишь для историков науки…

Время старта первой ракеты можно считать символическим. Через месяц, в апреле 1926 года, другой предприимчивый американец, выходец из Люксембурга Хьюго Гернсбек, осуществил свой «запуск», тоже вошедший в историю: в киосках появилось новое периодическое издание — специализированный журнал научной фантастики «Эмейзинг Сториз» («Удивительные истории»). Так они и стартовали с интервалом в месяц — первая ракета и первый журнал фантастики, в заголовке которого буквы шли наискосок, слева направо, постепенно уменьшаясь — как шлейф улетевшей ракеты [5] Романтик романтика заметил. В февральском номере за 1927 год Гернсбек посвятил Годдарду редакционную статью; в ней воздавалось должное упрямцу-инженеру. Редактор научно-фантастического журнала оказался прозорливее своих коллег из журналов специальных: "Подобно тому, как ранее специалисты с пренебрежением отвергали летательные аппараты, сейчас отвергается идея космического полета"! Если когда-то создадут Музей науки, в нем нужно зарезервировать место и для этого номера "Удивительных историй". …