Вениамин Каверин - Письменный стол

Крепко жму руку.

В. Каверин

Май 1981

Гери Керну

Дорогой Гери!

Извините, что я отвечаю Вам с таким опозданием. Болела Л. и., был мой юбилей, отнявший у меня немало сил, и, наконец, мне трудно оторваться от нового романа. 1 февраля я не ждал поздравления. Что же поздравлять, если из всей нашей группы «Серапионовых братьев» остался только я.

Вы правы, стоило выучиться русскому языку,, даже ради того, чтобы прочитать Достоевского. С той. же целью изучив английский, я постарался познакомиться с Троллопом из классиков, с Грэмом Грином из современников.

Первый том, который Вы получили, составлен из текстов, восстановленных из моей первой книги, вышедшей в 1923 году. Я не слышал о переводе моего «Ревизора» на английский язык. Однако думаю, что это не поможет ему впоследствии «впасть в забытье». Поздравляю Вас с постановкой Вашей пьесы «Помешанный Кокошка». А я ведь и не знал до сих пор, что Вы драматург. По–видимому, спектакль, судя по замыслу, должен был иметь большой успех. Сознаюсь откровенно, что мне трудно судпть о пьесе, которую Вы мне прислали. Более того, я в ней ничего не понял. Пытался найти сходство с Беккетом, с Ионеско, но не нашёл, может быть, потому что плохо знаю и того и другого.

Я недавно видел превосходную пьесу по Даниилу Хармсу, которая называется: «Хармс, Чармс, Шардам…» Я написал на неё рецензию в № 25 «Литературной газеты» от 23 нюня 1982 года. Если попадётся — прочтите. Может быть, Вам покажется близкой эта алогическая и даже антидогическая манера.

Жду с нетерпением Вашего серьёзного рассказа. Очень рад, что Вы прочитали «Верлиоку». Я не считаю эту повесть грустной. Может быть, Вы перемените Ваше мнение. Было бы прекрасно, если бы Вы выбрались в Москву, — ведь Вы так давно у нас не были. Лидия Николаевна сердечно приветствует Вас и просит сообщить, что она приготовит для Вас гору вкусного шоколаду.

2–й том посылаю. В нём тоже найдутся перемены, которые тоже, может быть, удивят Вас. Всего вышло уже 6 томов, а в будущем году ещё два последних. Но это далеко не полное собрание моих сочинений. В него не вошла книга «Вечерний день» — посылал ли я Вам её? — и новый роман, над которым я сейчас работаю.

Крепко жму руку.

Ваш В. Каверин

29 августа 1982 г.

В. Я. Мотылю

Москва, 4 сентября 1980 г.

Дорогой Владимир Яковлевич!

Пишу, потому что не успел, да и не мог рассказать Вам о своих впечатлениях после показа фильма, да и по той причине, что мои рассуждения, как я надеюсь, пригодятся мне самому для задуманной статьи.

Ваш фильм называется «Лес» (по мотивам пьесы А. и. Островского). В данном случае выражение по мотивам особенно важно, и мне хочется его сразу же подчеркнуть.

Как Вы знаете, многие мои произведения экранизированы — именно поэтому ко мне обратилась газета «Правда», которая 28 октября 1979 года опубликовала моё интервью («Союз многообещающий»), непосредственно связанное с этим вопросом. В нём я утверждаю, что мы сравнительно бедны удачными экранизациями классики, и пытаюсь объяснить причину некоторых неудач. Мне кажется, что Достоевский, некогда решительно отказавшийся от воплощения некоторых его произведений на сцене, был совершенно прав. Драматические происшествия, по его мнению, уже совершились в его романах, а то, что однажды рождено, уже невозможно вторично произвести на свет. Зато возможно — и это уже моё мнение — создать художественное произведение по мотивам, по поводу — и, в случае удачи, оно может стать полноценным. Мне вспоминается пример с киновоплощением повести Ю. Тынянова «Подпоручик Ниже». Музыку для картины написал С. Прокофьев. Фильм устарел, и композитор переработал музыку в сюиту. Впоследствии на основе этой сюиты был создан балет, который Большой театр показал в Москве и Париже. И балет подошёл к оригиналу, как это ни странно, ближе, чем это было сделано в кино. На чём была основана удача? На умелом переходе в другой жанр. Именно эта задача стояла и перед Вами.

Но что значит «умело»? Для экранизации «Леса» это значило, что необходимо было добиться на сломе жанров возникновения этической личности, поставленной в конкретные исторические условия. Поступки Несчастливцева не только ступени развития сюжета, но личностная форма видения мира. Вам необходимо было создать совершенно определённый, важный с этической точки зрения характер, который по–своему воспринимает людей и события.

Именно это Вам удалось — и я свободно вздохнул, когда Ваш (уже не Островского, а Ваш) герой в последних кадрах радостно приветствует мир. Ему ничего не надо, — нельзя забывать, что мы выиграли Великую Отечественную войну, потому что в эти годы нам для себя было ничего не надо.