Ирина Одоевцева - «…Я не имею отношения к Серебряному веку…» - Письма И.В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1956-1975)

Только очень прошу Вас сразу мне ответить, да или нет. Объяснять, почему «нет», не надо. Как и не надо против желания соглашаться писать.

Если «да», то я сейчас же пришлю Вам еще не сброшюрованные стихи, как уже послала их Тарасовой, пожелавшей о них писать [243].

Ну, вот. Теперь решайте. Но пусть это Вас не беспокоит и не огорчает. Отказывайтесь с легким сердцем — обиды не будет.

Какая идиотка Анстей. Я в «Современнике» нарочно для нее написала несколько строк о «Г<���урилевских> романсах» как Андрей Луганов [244]. Не могу надивиться ее непониманию поэзии. Ведь она сама недурно пишет. А в стихах чужих ровно ничего не смыслит — глупейшая статья о Пастернаке в «Гранях» [245]. А Ваши замечания о переводах Пастернака интересны [246].

Теперь у меня еще и другая просьба — нельзя ли получить пальто для Терапиано, зимнее и легкое. Он изнемогает от тяжести своего холодного пальто. Если можете раздобыть ему легкое и теплое, сделаете доброе дело. Вот его размеры:

Рост — 1 м<���етр> 75 с<���антиметров> рукава — 63 сант<���иметра> грудь — 49 <���сантиметров> талия — 110 с<���антиметров>!

Он, бедный, очень растолстел после операции, хотя и находится на вечном режиме.

Хотелось бы, чтобы Вы прибавили и костюм, но уже для старичка, нашего приятеля. Роста он такого же, талия — 95 сант<���иметров> Этого старичка любил Жорж, и я его даже выписала в Ганьи и забочусь о нем. Говорят, в Америке студенты охотно жертвуют свои вещи. Боюсь только, что все они тонкие.

Пожалуйста, если посылку не удастся послать, не пишите об этом Терапиано. Это я для него стараюсь. Сам он не стал бы просить.

Приезжала И.Г. Агуши — клялась в вечной дружбе, наобещала былей и небылиц и посылок. Но, уехав, по-американски все забыла. Бог с ней.

У меня неожиданно обнаружилась прекрасная фотография Жоржа. Когда соберусь с деньгами, размножу ее и пришлю Вам.

С самым сердечным и дружеским приветом и пожеланием благополучия всем Вам.

Ваша И. Одоевцева

18, Av Jean Jaures GagnyS/O 6 февраля <1961 r.>

Дорогой Владимир Федрович,

Я опять целую вечность не отвечала на Ваше такое дружественное письмо.

Но на этот раз у меня было смягчающее вину обстоятельство — я была очень больна, с жаром в 40,5. У нас тут злостная эпидемия гриппа, к тому же возвратного.

Но что меня удивляло, у меня ровно ничего не болело, так что хворать оказалось даже довольно приятно и даже утешительно.

Я все еще лежу в постели и, как всегда после сильной болезни, поглядываю на окружающее радостным взглядом. Все мне кажется лучше и милее, чем шесть недель тому назад. Жаль только, что пришлось пропустить столько литсобытий больших и малых.

Вот и вчера был доклад [247]редактора «Граней» Тарасовой с забавными прениями, в которых нес чепуху Померанцев.

Сегодня Тарасова приезжала в Gagny и навестила меня. Она преславная и удивительно не по-эмигрантски уютна и добродушна. Здесь она всем очень нравится — даже жене Терапиано, которая не любит ни стихов, ни поэтов, к сожалению. Но она все же хороший человек, хотя и антипоэтический.

Я все еще не поблагодарила Вас за Ваше согласие написать о моих стихах. Спасибо большое. Адамович сказал, что Вы можете обо мне написать «как никто», и вообще неожиданно наговорил массу лестного о Вашем уме и вкусе. Неожиданно — оттого что от него другим всегда ждешь скорее осуждения, чем похвалы. Но о Вас он говорил так вдумчиво и серьезно, что я не могу не передать Вам его мнения о Вас, очень лестного.

Он, конечно, капризен в своих суждениях, но он по-настоящему умен, и похвала его не должна Вас оставить безразличным.

О пальто Ю<���рия> К<���онстантиновича> не огорчайтесь слишком. Раз не удалось, то и беды большой нет. Тем более что он ведь о моей «вылазке на одежном фронте» и не подозревает. И значит, все в порядке.

Я не помню, писала ли я Вам, что у меня обнаружилась очень похожая карточка Г<���еоргия> В<���ладимировича>. Если хотите, я ее пересниму для Вас.

К сожалению, как Вы и сами знаете, книга стихов ничего, кроме «славы», не приносит — никакого гонорара. Поэтому нужно, чтобы она «прогремела, как гром». А то уже слишком обидно. «Для того ли я, Господи, пела?» и т. д.

Еще раз спасибо, что Вы хотите мне помочь прогреметь. Я Вам действительно благодарна от всего сердца. Пусть Вам и всем Вашим будет хорошо. Душевно Ваша

И. Одоевцева

<���На полях:> Очень меня тронуло, что бедный Бобка спит в пальто. Неужели собачья старость так же печальна, как человеческая. Все же она, наверное, не так отвратительна. Среди каких стариков и старух мне приходится жить.