Эммануил Райс - «Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...» - Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955-1978)

Сомнительной мне кажется также Ваша оценка Вейдле и Терапиано как «deservedly respected critics» [260]. Если Вейдле все-таки хоть как следует культурен и временами и местами не лишен таланта, а также остается автором хоть одной действительно блестящей книжки «Умирание искусства» — несмотря на то что мы с Вами со многими ее положениями бы и не согласились, то Терапиано… или Вы его пачкотню в «Р<���усской> м<���ысли>» не читаете и верите ему «на слово»? — Так почитайте и увидите…

Но это, конечно, мелочи и «придирки». Ваша статья на редкость содержательна, и ее бы стоило процитировать целиком. На редкость блестящи анализы пяти стихотворений Г. И. Они настолько замечательны, что в ближайшем учебном году я собираюсь представить их моим ученикам в Сорбонне как образец литературного анализа, которым им бы следовало руководиться. Конечно, если на то будет Ваше согласие. К сожалению, не все они знают английский язык. Не менее, если не более, замечателен анализ «Ivanov book by book». В целом структура Вашей статьи дерзновенно оригинальна, но настолько «officiant» [261], что, вероятно, отныне впредь многие последуют Вашему примеру, я первый в том числе.

Случилось побывать в Мюнхене. Встретил там Зивекинга [262]. Говорили о Вас и о других — об Иваске, о Филиппове, о Чижевском. Особенно он жалуется на последнего, обвиняя его в катастрофических опозданиях. Оказывается, из-за него задержаны Гуро, Лившиц, а м. б., и Ваш Крученых [263](вот кого ожидаем с понятным Вам нетерпением!). Но почему, напр<���имер>, Вы против этого положения вещей не протестуете? Ведь к этому сейчас прибавляются неприятности с долларом [264]и с вхождением СССР в число держав, подписавших пресловутое «женевское соглашение» [265], которое вообще может означать, м. б., смерть русской литературы, по крайней мере в ее печатном аспекте! Ваш Бальмонт будто бы, все-таки, несмотря на все эти беды, собирается, в какие-то обозримые сроки, выйти. Дай Боже!

Ну, будьте здоровы, отдыхайте, кланяйтесь Лидии Ивановне, все— таки надеюсь с Вами лично встретиться, если как-нибудь махнете к нам в Европу.

Искренне Вам преданный

Э. Райс

Париж 15-Х-73

Дорогой Владимир Федорович.

На сей раз у меня, м. б., появилась маленькая возможность Вас порадовать: вылетает в США и постарается у Вас побывать сравнительно молодой (лет 40) поэт, недавний эмигрант из СССР Натан Иохельсон. Помимо того что он на редкость хороший человек — даже непонятно, как в советских условиях мог вырасти такой душевно чистый и простодушный человек — он очень интересен как поэт. В его случае советские условия, вместо того чтобы исковеркать его душу, как это бывает чаще всего, выработали у него какое-то сложное, запутанное косноязычие, особенно ярко выражающееся в его стихах. Но, м. б., это стало одним из ингредиентов его поэтического своеобразия. Словесно его стихи интересны во всяком случае. Вот, посмотрите — мне самому было бы очень интересно узнать Ваше мнение. Многого ему еще не хватает — это несомненно, но он выгодно выделяется среди других поэтов, прибывшихиз СССР, и своеобразием (несмотря на некоторое влияние Маяковского, все таки очень по-своему усвоенного), и углубленной, чисто словесной проблематикой, и новизной всего своего облика.

Теперь другое: в Польше вышла книга:

G.N. Petnikow — «Wiersze wybrane», под редакцией Тадеуша Хрущелевского (Chroscielewski) [266], в книжке 250 страниц, интересные фотографии, около ста страниц документального и литературно-критического материала, а также 70 стихотворений в польском переводе, к сожалению, без русского текста.

Петников уже умер, в 1971 году.

Книга содержит выдержки из следующих сборников: «Леторей» (1915), «Поросль солнца» (1918), «Книга Марии» (1920), «Ночные молнии» (1928), «Избранные стихотворения» (1930), «Молодость мира» (1934), «Стихи» (1935), «Книга завещания» (1961), «Открытые страницы» (1963), «Заря» (1967), «Лирика» (1969) и «Утренний свет» (1967), Вам известный. Такая честь ему была оказана, по-видимому, потому, что его мать была полькой и что у него много стихотворений на польские темы. Книжка вышла в Лодзи, о которой Петников написал три стихотворения, в польском переводе приведенные в книжке.

Выходит, что после сборника, который благодаря Вам мне удалось сфотокопировать и за что я продолжаю Вам быть сердечно благодарным, Петников выпустил еще один сборник стихов, «Лирика» (1969) [267]. Увы, никаких уточнений, касательно места издания и даже точного русского заглавия книжка не дает, ибо по мудрому коммунистическому обыкновению в ней нет библиографии (по крайней мере, когда дело касается outsider'ов). Да и заглавия, найденные мною случайно в тексте статей, я вынужден был обратно перевести с польского и поэтому не всегда ручаюсь за их правильность. Во всяком случае, оказывается, что книжек было много (они еще там говорят о каком-то его посмертном сборнике [268], но заглавия не приводят, даже по-польски) и, кроме того, много стихов было напечатано, гл<���авным> обр<���азом> в провинциальных журналах, и немало осталось в рукописях, никогда нигде не напечатанных. Имеются у него и неизданные воспоминания о футуристах. Жили умер он в Крыму, в местности под названием Старый Крым.