Александр Васютин - Самая лучшая книга по воспитанию детей, или Как воспитать физически, психически и социально здорового человека из своего ребенка

И перед ним встает дилемма: «Что для этого надо делать?» Он что–то делает и получает на эти действия какой–то ответ из внешней среды. И на основе этого опыта обучается. И с каждым днем все в большей и большей степени он реагирует также и на основе накапливающегося опыта. Например, «в прошлый раз я покричал — тут же что–то со мной сделали, и мне опять стало уютно. Поэтому, дай–ка я и сегодня сделаю также». И затем он реагирует на что–то уже на основе этого нового опыта, основанного на предыдущем опыте. И так далее и тому подобное.

Пока ребенок находится в животе у мамы, он получает желаемое автоматически. Но сразу после родов он попадает во враждебную среду. Кожа начинает сохнуть, раздражаться от прикосновения к предметам, его мучает голод и жажда, глаза слезятся от сильного света. Естественно от всего этого он сильно страдает.

Ни в чем не ошибаться — свойство богов.

Демосфен

И через некоторое время ребенок начинает понимать, что его выживание связано с каким–то существом, которое почему–то заботится о нем, делая что–то, что убирает телесное неблагополучие. Как он будет относиться к этому существу? Будет он делать все для того, чтобы оно было с ним рядом как можно ближе и чаще? Конечно! Будет он все больше и больше привязываться к нему как к гаранту своего выживания? Безусловно!

Если бы можно было озвучить этот процесс, то он, наверное, выглядел бы так:

«Конечно, сразу было понятно, когда я только появился на свет из двух маленьких клеточек, что все это затеяно не зря. Еще там — внутри, когда я уютно плавал в жидкости, я чувствовал, что готовлюсь к другой жизни, в которой должен выжить и выполнить ту роль, ради которой все затеяно.

Но здесь холодно, слишком яркий свет, кожа сохнет. Мне здесь очень не нравится! Но если я здесь появился — значит так надо. И надо выживать! Но как же мне это сделать? Дай–ка я поплачу — может быть станет легче. И действительно — сработало!

Оказывается рядом есть кто–то, кто по моему требованию делает что–то и неприятные чувства ослабевают. Достаточно покричать и я могу получить все, чтобы прекратились неприятные ощущения.

Но почему я кричу–кричу, а это существо не понимает. Может пузыри попускать и улыбнуться? Точно! Подействовало! Оно взяло меня на руки и приложило к себе. Дай–ка я буду на него смотреть — может быть оно тоже будет на меня обращать внимание. Я как–то совершенно ни с того ни с чего сказал: «Ма–ма..», а она начала меня ласкать. Дай–ка я ее и дальше буду так называть.

Но вокруг меня, оказывается, есть другие люди и другие явления. И они иногда приносят неприятное. Защиту дает только то существо, которое откликается на слово «ма — ма». И надо постараться быть к ней поближе, сделать так, чтобы она меня любила и никогда меня не оставляла одного. Поэтому я буду делать все, как она просит, я ее буду любить!»

Это, конечно же, очень приблизительная картина того, что в это время происходит в мозгу младенца. И мы можем ошибаться в нюансах этого процесса (мы уже слышали от своих читателей критику этого «монолога»). Но мы думаем, что данная реконструкция процесса, который называется обучением младенца, достаточно точно описывает реальность. Но, как бы там ни было, эта картина помогает нам достаточно образно представить процессы адаптации ребенка к резко изменившимся после рождения условиям.

В результате изучения этого мира ребенок приучается любить то, что приносит ему приятное и избегать всего, что может сделать больно. Нам представляется, что у человека, как и у животных, базовыми мотивами, движущей силой видимого поведения, являются стремление к удовольствию и избегание неприятностей, которое известно нам в виде кибернетического принципа 1:0, «да» — «нет». У человека, также как у животных, он тоже служит делу выживания. Но, в отличие от животных, у человека в этот процесс на некотором этапе вмешивается разум. И чем старше ребенок, тем больше его влияние.

На основе этого принципа у него развивается целая иерархия мотиваций, которая в значительной степени маскирует действие этого принципа. И с течением времени он начинает проявляться под более и более презентабельными «вывесками». Вначале влияние разума на мотивацию поведения очень слабое, значительно уступая в силе воздействия инстинктам. Но потом, когда разум окрепнет, он все чаще и чаще выхватывает дирижерскую палочку из рук инстинктов. И, в конце концов, становится ОПРЕДЕЛЯЮЩЕЙ силой в оркестре мотиваций, влияющем на развитие ребенка. Но и то, что «дирижировало» им раньше, никуда не исчезает и продолжает влиять на его поведение. Но чаще всего оно делает это «из–под–полы».