Борис Никитин - Так мы жили [litres]

В 1959 году в семье Бориса Павловича и Лены Алексеевны Никитиных родился первенец, Алеша. А к 1972 году детей у них стало уже семеро. Чтобы лучше понять, в каких условиях происходила жизнь семьи Никитиных, небесполезно хотя бы в общих чертах описать особенности бытового уклада советской жизни того времени.

Первое что надо понимать про поздний («брежневский») СССР, а именно на этот период приходится история семьи Никитиных, – это уже не патриархальная и не переходная, а полноценная современная городская цивилизация (речь идет, разумеется, о европейской части СССР). И все следствия этой цивилизационной модели – в том числе рост потребительского спроса, претензии к уровню комфорта и благосостояния – совсем не чужды советской жизни этого времени.

Но это именно Советский Союз – то есть мобилизационная экономическая и социальная система, основанная на распределении, плановой экономике и полном контроле государством всех ресурсов.

В итоге бытовую экономическую жизнь в позднем СССР определяло ключевое противоречие между потребительской ограниченностью (если не сказать бедностью), обсусловленной социально-экономической системой, и ростом благосостояния (как того требует современная городская цивилизация).

Или, если проще: советская система могла обеспечить только ограниченный (на грани бедности) уровень благосостояния основной массы населения, но ей приходилось постоянно расширять эти границы. В результате чего сложилась совершенно уникальная структура бытовой экономической жизни, где рост благосостояния одних групп уравновешивался маргинализацией других, а рост потребительских возможностей – дефицитом товаров.

Бедность советской потребительской жизни очень хорошо иллюстрирует даже самая общая статистика. Средний уровень потребления на человека в СССР (не ВНП на душу населения, а доля его, идущая на потребление) по состоянию на 1976 год сильно меньше, чем уровень потребления в том же 1976 году 12 % американцев, живущих за чертой бедности.

Однако если не ориентироваться только по «общей статистике», а смотреть изнутри, то ситуация выглядела куда более сложной и динамичной. Нефтедоллары дали возможность советской системе расширить поле баланса в пользу роста благосостояние отдельных групп. Общая потребительская бедность, сохранявшаяся до середины 70‑х, сменяется «рваным потребительским ростом». Отчетливо выделяются маргинальные группы населения, проигравшие борьбу за ограниченные ресурсы, распределяемые системой (то есть за дефицит). Собственно, этот перелом хорошо виден в комментариях детей Никитиных. Если старшие не сильно переживают свою бедность и говорят о том, что они мало отличались от других, то для младших бедность – уже отчетливая и вполне болезненная проблема.

Одной из важнейших особенностей позднесоветской жизни была почти полная занятость. Причем почти равная в отношении женщин и мужчин. Это отчасти было следствием послевоенного дефицита мужчин, но к 70‑м годам стало определяться уже чисто экономическим фактором. Обычная, даже неплохая советская зарплата могла обеспечить приемлемый уровень жизни только одному человеку плюс одному ребенку. Если не брать военных или другие привилегированные профессии, то неработающий взрослый член семьи сразу опускал ее на уровень бедности. Ясли, детские сады, в том числе пятидневки, продленные группы в школе – все это помогало работающим матерям, но экономических механизмов, позволяющих им не работать, практически не было.

При этом работа означала полную 8 часовую занятость. За исключением очень ограниченного круга творческих профессий, имевших благодаря этому привилегированный статус, советские люди проводили на работе большую часть дня. Относительно распространена была работа на полставки, но это означало и половину зарплаты, которая уже не обеспечивала даже элементарных потребностей. В условиях дефицита любое стремление к благосостоянию требовало не только денег, но и свободного времени. То есть, по сути, для реализации потребительских потребностей (для поддержания приемлемого уровня благосостояния) человек тратил не только рабочее, но и большую часть свободного времени.

Советская структура цен и потребительских трат радикально отличалась от привычной нам сейчас. В первую очередь это касается соотношения продуктов и вещей. 150 рублей за пальто, то есть средняя месячная зарплата – вполне обычная трата советского человека. Даже самая простая и не престижная обувь и одежда стоила ощутимых для бюджета денег. Телевизор стоил (в разное время) от двух до четырех месячных зарплат, стенка (которую еще надо было достать) – от 5 до 10 месячных зарплат.