Шалва Амонашвили: Духовная основа образования

3. Педагогическое сознание — в кризисе.

Педагогическое сознание давно находится в кризисе. Чем этот кризис определяется?

Первый признак.Мы на протяжении 70 лет строили и утверждали так называемую советскую школу и советское образование. Мы далеки от мысли, что в них ничего хорошего не было и от всего надо отказаться. Но то, что мешало тогда развитию педагогического сознания и мешает сейчас, когда жизнь и социальный строй резко изменились, это — авторитаризм.

Разного рода авторитаризмом пронизаны и научные педагогические утверждения, и программы со стандартами, и учебники, и методические системы, и характер педагогического общения. Авторитаризм то же самое, что и насилие. В новых государственных документах по образованию он закрепляется с не меньшим усердием, что и раньше. В них мы не найдём ни слова о гуманизме, тем более о духовности даже в материалистическом смысле. Как и прежде, защищаются диссертации, но педагогическая мысль топчется на месте. Как и прежде, внедряются инновации, но опять скорее по усовершенствованию существующего образовательного строя, чем по его переориентации на духовные и гуманные ценности.

Второй признак.Педагогическое сознание не предлагает образовательному миру цели образования. Этими целями стихийно становятся следующие: выдержать всевозможные тесты и проверки, поступить в высшее или иное учебное заведение. Как видим, они весьма утилитарны. Образовательный процесс суживается до обучающего процесса. Из школы всё больше вытесняется воспитание. Мы не знаем, чего мы хотим добиться с помощью образования, чему именно образовательный процесс должен содействовать. По-прежнему говорим о некой подготовке детей к жизни. Но — для какой жизни? Которая уже есть, или которая будет спустя 20, 30, 50 лет? И где эта будущая жизнь: там, за мостом десятилетий, или в наших мыслях и планах? Нас тоже готовили к жизни советского образца, но эта жизнь рухнула, она радикально изменилась, и миллионы людей оказались вовсе неподготовленными к жизни в условиях капитализма, что повлекло за собой трагедии и отчаяние. Можем ли, имеем ли мы право опять замкнугь наше педагогическое сознание на нашей ошибке?

Третий признак.Педагогическое сознание упорно загоняет педагогику в рамки формальной науки. Строит искусственный и формализованный язык для описания педагогической действительности. Эта действительность есть живая жизнь, но научный язык превращает её в цифры, таблицы, диаграммы, схемы, окутывает в искусственные понятия и, тем самым, отдаляет такую науку от тех, кому она предназначена. Она не хочет признать, что педагогика «всехняя» наука, и потому надо писать доступно для всех (В. А. Сухомлинский). Искусственное обнаучивание педагогических идей часто маскирует их примитивность или несостоятельность. Узаконенные штампы для написания диссертаций душат творческую мысль, дают возможность любому, независимо от таланта и творческих способностей, стать кандидатом и доктором наук.

Четвёртый признак.Педагогическое сознание находится в плену трёхмерного — материалистического восприятия действительности. Весь образовательный процесс со всеми его составными элементами и участниками принимается как объективная реальность, независимая от субъективной воли людей. Потому причины кризиса ищем не там, где они закладываются, а там, где они проявляются. Кризис образования начинается внутри нашего сознания. Ограниченность сознания лишь материалистическими измерениями и порождает кризис, усугубляет авторитаризм и силовой подход, начинает производить так называемые педагогические технологии, без разбора оперируя такими понятиями как — формирование, управление. И в эти контексты вовлекает понятия — личность, творчество (скажем: «формирование творческой личности», «технология личностно-ориентированного управления обучением», «формирование нравственных убеждений», «технология формирования творческой личности» и др.).

Пятый признак.Авторитаризм в образовании становится бедствием, а то и трагедией для многих школьников. Агрессия взрослых — родителей, учителей, воспитателей — вынуждает детей и подростков бросать школы, бежать из семьи, из детских домов. По неточным данным в России бомжуют от 2 до 8 миллионов детей. А по официальным — в каждые сутки кончают жизнь самоубийством 17–20 подростков. Ужасает рост детской преступности, проституции, наркомании, алкоголизма, торговли детьми. Разве можно эти бедствия приукрасить тем, что где-то за границей несколько российских школьников победили в конкурсах программистов, математиков, физиков, тогда как мы не можем гордиться воспитанностью, нравственным обликом, культурными ценностями, речью многих (если не большинства) наших подростков и юношей.