Владимир Жданов - Верни себе зрение. Лекции о естественном восстановлении зрения

Те говорят:

— Кого?

— Сейчас демократия, самого достойного, но только не трезвенника. Чтоб был не трезвенник (с нами продолжали бороться, с трезвыми людьми).

А комитет комсомола, 33 человека, все до единого, были уже трезвенники. Ни один не употреблял ни алкоголь, ни табак (я с ними, с комитетом комсомола, в первую очередь и поработал). Они целую неделю искали достойного пьяницу, найти не смогли. Опять им звонят:

— Нашли?

— Нет.

— Тогда девочка, второй курс исторического факультета, незамужем, комсомолка, племянница секретаря обкома — её выдвигайте.

Ну, тут они вообще возмутились.

А в этот момент областная газета опубликовала очередную статью против нашего движения трезвенного и против меня лично. Так вот студенты собрали комитет комсомола внеочередной, обсудили статью, признали клеветнической, написали письмо в ЦК КПСС, что травят их преподавателя. А вторым вопросом единогласно выдвинули меня кандидатом в депутаты в областной совет. Что после этого началось, вам представить невозможно!

Меня четыре раза по четыре часа разбирали на парткоме. Мне выворачивали руки, чтоб я отказался, чтоб написал заявление, что я отказываюсь от этого выдвижения. А я 16 часов вот так вот стоял и «ваньку валял», я говорил:

— Ну что вы, ну как же, да вы что? Да студенты. Да единогласно. Да как мы в душу им наплюём? Да какие ж мы-то коммунисты после того, если вы будете так с людьми, и прочее.

И в конце концов я не отказался. Меня отказалась регистрировать областная комиссия, а после выборов начались репрессии. Сняли с работы ректора института, сняли с работы секретаря парткома, сняли с работы декана моего факультета. А новое начальство мне такую (!) жизнь устроило, что через полгода я сам взвыл. Взвыл и когда меня в очередной раз вызвали на партком, я захожу, они на меня с любопытством смотрят, я говорю:

— Ребята, давайте я от вас уволюсь!

— О! Пиши заявление!

И пока я писал заявление, принесли трудовую книжку, расчёт, без всяких обходных листов меня за 15 минут уволили с работы. Меня уволили после обеда, я домой приехал, а у меня была договорённость в Электротехническом институте, что меня туда возьмут на кафедру работать. Там соратник декан наш. Я на следующее утро еду в город, в Электротехнический институт, захожу к этому декану, он голову поднимает, говорит:

— О! Вчера после обеда ко мне заходит ректор института Лыщинский и говорит: «Жданова на работу не брать».

Я во второй, третий, четвёртый, пятый, пятнадцать ВУЗов в Новосибирске, меня никуда на работу не берут. Я иду в школу устраиваться учителем физики, меня в школу учителем физики не берут. Я тыркался, тыркался и я в 87-м году полгода был безработным. Сейчас безработных очень много, и как-то им тут пособия… ну вроде это не очень. И вы себе представить не можете, что значит было в 87-м году человеку быть безработным. Вот что такое было быть безработным. И в конечном счёте… у меня ж семья, двое детей, жена врач, ну кормить-то надо. И я в конце концов вынужден был через полгода устроиться простым рабочим в совхоз работать. То есть меня «довоспитывали», место мне моё показали — вот тебе там твоё это место.

Но что меня, соратники, потрясло за эти полгода. Моё имя уже было довольно известно и в нашей стране и за рубежом. И, кстати, знали, что все мои права нарушаются, то есть мне, специалисту высокой квалификации, не дают работать по специальности по моим убеждениям. Так вот за эти полгода, соратники, ни одна правозащитная сволочь на Западе даже мне открыточки не прислала. Ну, думаю, хоть бы открыточку прислали что ли: «Владимир Георгиевич, держись! Твои права нарушаются. Мы там за тебя поставим вопрос, где-то там скажем…» Как вот за Гусинского бросились орать — весь мир, 360 000 протестов со всего мира за то, что его на три дня где-то там задержали. Ну хоть бы одну открыточку прислали. Я уж не говорю, копейку какую прислали.

И тут я, соратники, понял, совершенно точно: вот всё, что нас здесь спасает и сохраняет, они аж зубами там скрипят, что вот мы ещё живы, что мы ещё на Земле живём. Не всех ещё упоили и купили. А вот всё, что нас здесь разрушает и уничтожает, они миллиарда на это не пожалеют.

И когда меня спрашивают «Кто вас финансирует?», я всегда говорю: «Нас финансирует народ». И вот у меня, соратники, есть три ведомости вон там, называется «Ведомость сбора добровольных взносов и пожертвований Союза борьбы за народную трезвость». Если у вас есть возможность, ну у кого 10 рублей, у кого 15, 20, 30, во время перерыва подойдите, напишите свою фамилию-инициалы, напишите сумму, распишитесь. Если есть возможность нам помочь, то мы будем очень и очень рады.