Александр Ферсман - Рассказы о самоцветах

В Европе лазурит стал известен, по-видимому, давно.

Дело в том, что до открытия русских (сибирских) месторождений лазоревого камня единственным источником его было Бадахшанское месторождение, доступ к которому был труден и опасен. Афганские правители считали лазурит своей «регалией» (собственностью царствующего дома), и добыча его для продажи велась контрабандно, с отчаянным риском. Искатели, добиравшиеся до месторождения по диким горным тропам и ущельям, нередко попадали в засады, расплачивались жизнью за дорогой самоцвет. Месторождение было окутано мрачной и таинственной славой. В Европе точных сведений о нем не было, и лазоревый камень Востока относили то к Ирану, то к Китаю, то к Бухаре и Армении. Восточные купцы продавали его то под именем «бухарского лазурита», то под названием «армянского камня».

Только в начале XIX в. были предприняты экспедиции, в результате которых Бадахшанское месторождение было наконец описано. Оно лежит в горном Бадахшане, на севере Афганистана, недалеко от наших границ, около города Фиргаму, высоко в горах. Горы состоят из черного и белого известняка, в котором и залегает лазоревый камень. Доступ к копям очень затруднителен. Выработки до такой степени завалены обломками, что пробраться между ними можно только ползком. Из-за обвалов нередко происходят несчастные случаи.

Кувшин из лазурита в оправе из золота и эмали. Работа XVII в. Государственный Эрмитаж

Добыча лазурита ведется афганцами самым первобытным способом. У намеченного к выломке «гнезда» лазурита разжигают костер. Камень накаливают, а затем быстро обливают холодной водой. Резкая перемена температуры вызывает растрескивание камня, который затем раскалывают на куски и вытаскивают наружу.

Таков был долгое время единственный источник прекрасного синего камня, завоевавшего себе широкую известность.

В XV–XVII вв. лазурит был в Европе одним из самых излюбленных цветных камней. Особенно его ценили в Италии. Бенвенуто Челлини посвятил ему много теплых строк в своих трактатах о скульптуре и ювелирном искусстве. Однако широкому распространению этого камня мешала редкость его, так как количество лазурита, проникавшее в Европу из Бадахшана, было ничтожным. Так, например, во второй половине XVIII в. он ценился как особая редкость и вскоре потерял свое значение в западноевропейском искусстве: его забыли. Но не забыли его в России. Здесь он оставался любимым декоративным и поделочным материалом, хотя и с большим трудом доставляли его на русские фабрики из копей Бадахшана. В конце XVIII в. лазурит был найден в Прибайкалье, и началась новая эпоха в истории этого камня.

А еще через полтораста лет он был открыт и на малодоступных высотах «Крыши мира» — среди снегов Памира.

В первой половине XVIII в. этот камень получали из Китая. Его привозили монгольские караваны через Гобийскую пустыню и Ургу в Кяхту, где первый сорт его обменивали на серебро фунт за фунт, а за фунт второго сорта платили 0,9 фунта серебра.

Кружным путем через Туркестан и Монголию шел этот камень из Бадахшана, и тщетны были попытки получить достаточное количество нужного материала.

А между тем в русской столице, наряду с общим стремлением к ее украшению, к созданию новых дворцов, росла и страсть к синему камню.

Во второй половине XVIII в. широко распространялись по России приказы Екатерины II — искать и привозить «цветные каменья» к царскому двору.

В это время в глухом уголке Нерчинского края жил опальный естествоиспытатель, член Российской академии наук — Эрик Лаксман. Странствуя по отдаленным областям Сибири, он собирал растения, минералы, животных, открывал одну за другой тайны природы. В 1785 г. на берегах реки Слюдянки он нашел лазурит. Самому ли ему бросился в глаза этот синий камень в наносах реки, или действительно отважный зверолов цеховой мастер Лапшин нашел его, как передают другие источники, или, наконец, честь открытия принадлежит иркутскому крестьянину Война, — сказать трудно. Как это часто в жизни бывает, зарождение открытия слагается из многих тонких ниточек, неожиданно, вдруг, сплетающихся в прочную и очевидную нить. Так было и здесь; но заслуга Лаксмана состоит в том, что он оценил значение этого открытия. В ноябре 1786 г. он писал в Академию наук:

«По всей речке, около 35 верст длиною, находят валуны этой синей горной породы везде между наносами, и опять по местам, где выступают белые мраморные утесы… У Слюдянки ляпис-лазурь показывает удивительные переходы от самого насыщенного темного ультрамарина в цвет бледной сыворотки; местами встречаются камни фиолетово-синего цвета».