Боб Торрес - Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

Считая людей творческими существами, преобразующими мир, Карл Маркс утверждал, что по мере того, как мы обустраивали свою жизнь, мы подавали пример другим, перенимающим наш образ жизни, и что наше миропонимание — это социальный продукт, основанный на материальном [7]. Маркс писал: «Не сознание определяет бытие, а бытие определяет сознание» [8]. Этим он хотел сказать, что то, как мы живём в этом мире, материально связывает нас друг с другом — этот процесс такой же древний, как и само человечество. Делая эти теоретические утверждения о человечестве и его духовной жизни, Маркс связывает нашу материальную жизнь с нашими идеологическими ценностями.

Идеология — набор социальных и культурных установок, который мы используем для осмысления мира, — это инструмент, с помощью которого мир ежедневно воспроизводится вновь. Идеология объясняет наше место в нём, даёт нам средства для понимания того, как он работает. Живя по унаследованным нами идеологическим шаблонам, мы воссоздаём условия для того, чтобы мир как он есть воспроизводился через социальные институты и практики [9]. Учитывая это, идеология никогда не бывает нейтральной: напротив, она пронизана властными отношениями, которые управляют нашим обществом. Согласно Марксу, господствующая материальная сила общества есть вместе с тем и его господствующая духовная сила [10]. Кто управляет производственными силами, тот может управлять и средствами духовного производства, порождая в наших головах мысли, которые «суть не что иное как идеальное выражение господствующих материальных отношений», или, иными словами, идеи, которые оправдывают господство определённого правящего класса [11]. Учитывая, что мы живём в капиталистическом обществе при капиталистической экономике, наши головы обязательно должны быть полны идеологией, которая поддерживает господство, присущее капитализму. Многим из нас эта идеология хорошо знакома: повседневные установки, которые объясняют нам мир. На многих вводных занятиях по социологии я часто начинаю обсуждение проблемы нищеты, спрашивая студентов, почему люди бедны. Разумеется, они непременно говорят, что бедняки ленивы или глупы, что они так или иначе этого заслуживают. Однако если заглянуть в социологические исследования на тему бедности, окажется, что общая картина намного сложнее. Нищета и безработица — неотъемлемая часть нашего экономического уклада. Без них капитализм перестал бы эффективно функционировать, и для того, чтобы система продолжала работать, она сама должна порождать бедность и армию безработных или частично занятых. Простенькие мантры о недостатке трудолюбия, что крутятся у нас в голове, вряд ли помогут понять, на чём держится наш экономический уклад.

Тем не менее, студенты — и многие другие, причём зачастую те, кто и сам беден [12] — станут утверждать, что нищета полностью зависит от личного поведения, а не создаётся нашим социально-экономическим порядком. На примере бедности можно убедиться, что идеология может быть ужасно губительной, если она оправдывает и воспроизводит несправедливый общественный строй. В случае с бедностью идеология даёт нам моральный механизм обвинения людей, ставших жертвами грабительского экономического уклада, в том, что они жертвы, одновременно защищая привилегии богатства и капитала. Если мы поверим, что бедность — это лишь лень, или глупость, или чем там её ещё оправдывают, мы вряд ли сможем что-то всерьёз поделать, когда дело дойдёт до искоренения её причин. Вместо того, чтобы требовать построения более справедливой системы распределения социальных и экономических благ, мы виним жертву. Это вероломство, потому что идеология — у нас в головах; она составляет основу нашего повседневного понимания мира. Итальянский марксист Антонио Грамши утверждал, что уникальная совокупность экономических и социальных сил создала господствующий порядок, который постоянно переписывается в борьбе между подавляющими силами капитала и противостоящими им силами освобождения [13].

Согласно Грамши, это растущее господство сформировало наш повседневный «здравый смысл», определяя для нас границы возможного и правдоподобного, конструируя топологию карт, которыми мы руководствуемся в жизни и миропонимании. Это ментальная технология угнетения, и, нравится нам это или нет, мы все живем под её влиянием. Это так же верно для понимания природы бедности, как и для понимания природы сексизма, расизма и даже видизма [14]. Угнетение действует в этих идеологических рамках — сочетании психических и физических сил, направленных на сохранение статуса-кво посредством социальных институтов. Чтобы понять эту закономерность, Ниберт разработал трёхсоставную теорию, чтобы объяснить, как происходит угнетение посредством укрепления социальных и экономических механизмов. Первым фактором в поддержании угнетения является понятие экономической эксплуатации или конкуренции, обусловленное различиями. Если это в экономических интересах общества, то общество, как правило, будет стремиться эксплуатировать или вытеснить группу, воспринимаемую как «другие». Необходимо, чтобы доминирующая группа действительно имела силу и способность вытеснять или экономически эксплуатировать «других», из чего вытекает вторая часть теории Ниберта: силы должны быть неравны, и контроль в большей степени должен принадлежать (капиталистическому) государству. Власть и насилие, санкционированные и поддерживаемые государством, позволяют господствующей группе осуществлять эксплуатацию, упомянутую в первой части теории, и укреплять любой вид уже существующей эксплуатации. В-третьих, идеологическая манипуляция, основанная на экономическом порядке, установленном в первых двух частях этой формулы, помогает создавать отношения, взгляды и предрассудки, которые одновременно направляют и усиливают эксплуатацию.