Сергей Рязанский - Можно ли забить гвоздь в космосе и другие вопросы о космонавтике

В российском сегменте висят портреты Юрия Гагарина, Сергея Королёва и Константина Циолковского. Традиция – всегда эти три портрета висят на стенках отечественных станций. В американском сегменте есть портреты погибших экипажей шаттлов, как будто бы эти люди навсегда теперь принадлежат космосу.

Воздух тоже привозят на грузовиках. Станцию нельзя назвать абсолютно герметичной, постоянно происходят утечки. При этом запас кислорода у нас возобновляется системой «Электрон-ВМ». Она простым электролизом разлагает воду на кислород и водород; при этом водород сразу стравливается в космос, а кислород поступает в атмосферу станции. У американцев есть аналогичная система, называемая незатейливо – Oxygen Generator System. Выделяемый углекислый газ поглощается системой «Воздух». На всякий случай в комплекте имеются кислородные баллоны и кислородные химические шашки. Проблема в том, что мы не можем восстанавливать утраченный азот, поэтому его приходится доставлять с Земли в баллонах под давлением теми же «Прогрессами».

По составу он ничем не должен отличаться, но всё же есть разница между воздухом на Земле и искусственной смесью, которая регулируется системой жизнеобеспечения. Например, в обычной атмосфере давление, влажность и температура могут довольно сильно меняться в течение дня. У нас же любые изменения сразу вызывают тревогу, ведь это может свидетельствовать об утечке или сбое в какой-нибудь системе.

Углекислый газ, водород и другие продукты жизнедеятельности мы сбрасываем в космос. Твердые отходы, всякий мусор, использованные материалы загружаем в «Прогрессы» после того, как извлекаем из них полезные грузы. Потом «Прогресс» с отходами отстыковывается от станции и сгорает в атмосфере.

Воду тоже привозят на грузовиках, но есть и возможность ее восстановления. Мы используем систему регенерации воды из конденсата СРВ-К2М. Космонавты дышат, говорят, при этом испаряют воду. Она собирается из воздуха, идет через фильтры как техническая, а дальше поступает либо в «Электрон-ВМ» для получения кислорода, либо на питье. У американцев есть еще и система регенерации воды из мочи. Она довольно сложно устроена, поскольку моча «грязнее» испарений. Мочу смешивают с технической водой, кипятят до пара; он направляется во вращающуюся дистилляционную камеру, где пар охлаждается и конденсируется. Затем вода проходит систему фильтров, и ее можно пить. Остается еще осадок из солей и прочих нечистот, который удаляется с уходящими кораблями.

Космонавты с электролизными установками «Электрон-ВМ»

Теплорегуляция – очень сложная система. На солнечной стороне станция нагревается, в земной тени – сильно охлаждается, а система должна поддерживать постоянную комфортную температуру. Кроме того, тепло выделяют космонавты и работающие системы. Поэтому в отсеках проложены трубки, по которым циркулирует вода внутреннего контура системы теплорегуляции. От нее тепло передается внешнему контуру, в котором находится аммиак. Он в свою очередь проходит через радиаторы, которые излучением сбрасывают избыточное тепло в космос. Когда станция находится в тени, то внутренний контур, наоборот, обогревает ее. Конечно, еще предусмотрена теплоизоляция с заранее определенной пропускной способностью, чтобы режим теплообмена оставался управляемым.

Температура на станции поддерживается в диапазоне от 24 до 27 градусов. При этом человек, когда привыкает к постоянной температуре, очень сильно чувствует разницу. Как-то раз прилетел я в европейский модуль поработать и чувствую: безумно холодно! Вернулся к нам, взял куртку. Потом выяснилось, что европейский модуль захолодили всего-то на один градус!

В невесомости нет конвекции, то есть теплый воздух не поднимается, а холодный не опускается. Поэтому на станции его необходимо все время перемешивать. Во-первых, чтобы была постоянная температура. Во-вторых, чтобы был равномерный состав воздуха, прежде всего по кислороду. Из-за этого на МКС работает множество вентиляторов, которые шумят. Для сравнения: шум взлетающего самолета – 100–110 децибелов; на станции мы живем при 67–69 децибелах. То есть у нас довольно высокий уровень шума, к которому трудно привыкнуть. Поэтому космонавты, ложась спать, очень часто используют беруши или специальные наушники с активным шумоподавлением. Но всё равно – у любого из нас после каждого полета слуховая чувствительность снижается.