Мэри Роуч - Обратная сторона космонавтики

По иронии судьбы, у одного из исследователей болезни движений института НАСА в Эймсе Била Тоскано тоже выявились проблемы с вестибулярным аппаратом. Он не знал о них, пока не прокатился на вращающемся кресле. «Вначале мы даже подумали, что что-то не так с прибором», — вспоминает Пат Кауингс. Я даже решила поговорить с Тоскано, пока он вертелся в кресле. Мужчина спокойно отвечал на мои вопросы, только его голос с каждым поворотом становился то громче, то тише. Вот это суперсила!

Поскольку болезнь движения — это естественная реакция организма на новое, непонятное ему движение или измененную силу гравитации, то астронавтам приходится проходить адаптацию после каждого очередного длительного полета. После недели или месяца нахождения в том месте, где нет гравитации, мозг начинает интерпретировать информацию отолитов через их ускорение относительно друг друга. Поэтому, когда астронавт поворачивает голову, мозг тоже интерпретирует это как движение. Астронавт Пегги Уитсон так описывала свои первые минуты на Земле после 191 дня на Международной космической станции: «Я стояла прямо, а вокруг меня все вертелось со скоростью почти 30 000 км/ч, как бы в ответ на то, что недавно я сама с такой же скорость летала вокруг всего этого». Это называется вертиго после посадки, или земной болезнью. (Среди прочих малоизвестных болезней движения можно назвать болезни, возникающие в парках аттракционов, на спектаклях, в кинотеатрах с большим экраном, в случае езды верхом на верблюде, полете на симуляторе самолета и катании на качелях.)

Каким бы отвратительным ни был процесс рвоты, мы ему многим обязаны. Пищеварительный тракт — это сложнейшим образом устроенный механизм, в котором «поступивший в легкие воздух давит на диафрагму, в результате чего сжимаются мышцы брюшного пресса и сокращается двенадцатиперстная кишка, кардиальное отверстие и пищевод расслабляются, голосовая щель смыкается, гортань подается вперед, мягкое нёбо приподнимается, и открывается рот». За весь этот процесс отвечает один маленький участок мозга, так называемый рвотный центр. Я помню, как когда-то читала о том, что у бронтозавров был специальный участок мозга где-то у основания хвоста, который отвечал за движения нижней части тела. Мое живое воображение тут же нарисовало мне динозавра с маленьким серым органом где-то на уровне таза. Но теперь мне кажется, что я могла ошибаться. Ведь тот же «рвотный центр» — всего лишь крошечный участок в четвертом желудочке мозга, состоящий из пучка клеток, извилинка диаметром не более миллиметра.

По вполне очевидным причинам рвота — достаточно серьезный источник беспокойства. Она кажется оправданной, если человек, скажем, отравился и организм пытается избавиться от вредных веществ как можно скорее. Но при чем здесь сенсорный конфликт? «Непонятно», — соглашается Оуман. Он считает, что это просто эволюционное совпадение, что рвотный центр располагается как раз рядом с участком мозга, отвечающим за равновесие. И, скорее всего, болезнь движения — это просто результат взаимного влияния этих двух центров. «Просто одна из шуток Творца», — заключает Пат Кауингс.

По лондонской версии спектакля «Человек-слон» 1980-х годов, Джозеф Меррик заканчивает жизнь самоубийством: [31] Биографы Меррика так и не пришли к единому мнению, было ли это самоубийство или несчастный случай, но все они единодушно сходятся на том, что его звали не Джон, а Джозеф. «Ландон-Продакшн», насколько я помню, использовало более популярное имя «Джон», вероятно, чтобы не добавлять сносок, как я это люблю делать. И, раз уж есть такая возможность, скажу, что Дэвиду Боуи Меррик действительно удался. На нем не было ни грима, ни протезов, даже одежды почти не было. Он даже горбился, как это делал настоящий Меррик, а в конце фильма разбивал зрительские сердца. он ложится на кровать и свешивает свою огромную голову через ее спинку; голова оказывается настолько тяжелой, что ее тянет вниз, и шея Меррика ломается. Это суицид, совершенный с помощью гравитации. И я даже имела возможность представить себе, на что это похоже. Помню, когда С-9 вышел из пике и стал вновь подниматься, нас всех с невероятной силой потянуло вниз. Земное притяжение из-за маневра самолета было в два раза сильнее обычного. Моя голова весила десять килограммов вместо обычных пяти. Подобно Меррику, я легла на пол (не для того, чтобы умереть, а потому, что так нам советовали специалисты, мол, так тошнить будет меньше) и вдруг поняла, что совершенно не могу поднять голову, настолько сильно она была прижата к полу.