Марк Твен: 14 произведений из сборника Sketches New and Old

Если вы отодвинули ваш чемодан на шесть дюймов от стены, так, чтобы крышка могла опираться на нее, когда вы его откроете, они всегда придвигают его обратно к стене. Они делают это нарочно.

Если вы желаете, чтобы плевательница стояла в определенном месте у вас под рукой, они не соглашаются на это и передвигают ее.

Они всегда прячут вашу другую пару сапог в недоступное место. Всего чаще они засовывают их под кровать так далеко, как только позволяет стена. Это для того, чтобы вам пришлось ползать в недостойной позе и отчаянно шарить в темноте машинкой для снимания сапог и ругаться.

Они всегда перекладывают коробочку со спичками. Они отыскивают для нее новое место каждый день, а там, где она находилась раньше, ставят бутылку или другой хрупкий стеклянный предмет. Это для того, чтобы вы разбили этот стеклянный предмет, шаря в темноте, и ввели себя в убыток.

Они вечно переставляют мебель. Возвращаясь домой вечером, вы можете быть уверены, что найдете письменный стол на том месте, где утром стоял платяной шкаф. И если, уходя из дома утром, вы оставите грязное ведро у дверей, а качалку у окна, то, вернувшись домой в полночь или около того, вы шлепнетесь, наткнувшись на качалку у дверей, а пройдя к окну, сядете в грязное ведро. Это вам не понравится. Но им это нравится.

Где бы и что бы вы ни положили, они не оставят этого на месте. Они возьмут эту вещь и переложат в другое место при первом удобном случае. Такова их природа. И кроме того, им доставляет удовольствие дразнить и допекать вас таким способом. Они умерли бы, если бы не могли делать пакостей.

Они всегда подбирают старые клочки ненужной бумаги, которые вы бросаете на пол, и старательно раскладывают на столе, а печку растапливают вашими драгоценными рукописями. Если есть какой-нибудь старый лоскуток, который надоел вам более всех остальных, так что вы мало-помалу дошли до полного изнеможения, стараясь отделаться от него, все ваши усилия в этом направлении останутся тщетными, потому что они всякий раз ухитрятся подобрать этот старый лоскуток и положить его на прежнее место. Это их веселит.

Каждая из них изводит больше помады, чем полдюжины мужчин. И если их уличат в похищении ее, они отпираются. Какое им дело до будущей жизни? Решительно никакого.

Если вы оставите ключ в дверях ради удобства, они отнесут его вниз и отдадут в контору. Они делают это якобы с целью оградить ваше имущество от воров; на самом же деле потому, что им хочется заставить вас лишний раз прогуляться вниз, когда вы вернетесь домой усталым, или послать за ключом служителя, каковой будет ожидать от вас на чай. В последнем случае, я полагаю, эти развращенные создания делятся между собой.

Они всегда пытаются прибирать вашу постель раньше, чем вы встали, нарушая таким образом ваш покой и подвергая вас мучениям, но после того, как вы встали, они не показываются до следующего утра.

Они делают всевозможные гадости, какие только могут придумать, и делают их единственно из злобы, без всякого другого основания.

Горничные не доступны никакому человеческому чувству.

Если мне удастся провести в Законодательном Собрании билль об уничтожении горничных, я обязательно сделаю это.

Нижеизложенные факты я узнал из письма молодой леди, которая живет в прекрасном городе Сан-Хозе; она совершенно не знакома мне и подписывается просто „Аврелия-Мария" — имя, быть может, вымышленное. Но все равно, бедная девушка совсем раздавлена обрушившимися на нее несчастьями и сбита с толку противоречивыми советами бестолковых друзей и коварных врагов, так что не знает, что ей предпринять, чтобы выпутаться из паутины затруднений, в которой она, по-видимому, безнадежно запуталась. В этом безвыходном положении она обращается ко мне за помощью и умоляет меня о совете и наставлении с патетическим красноречием, которое могло бы тронуть сердце статуи. Вот ее грустная история.

Она говорит, что в возрасте шестнадцати лет встретила и полюбила со всем пылом страстной натуры молодого человека из Нью-Джерси по имени Вильям-сон Брекинридж Карутерс, который был шестью годами старше ее. Они обручились с согласия своих родственников и друзей, и одно время казалось, что характерной особенностью их жизненного пути будет отсутствие скорби, обычно выпадающей на долю человечества. Но в конце концов колесо фортуны повернулось; юный Карутерс заболел оспой в сильнейшей форме, и когда вылечился, лицо его походило на вафельницу и вся его красота пропала.