Алексей Корчажкин - Christe eleison!

…Въ себѣ пустыню скрыла ночь.
Луна, ночной царицы дочь,
Да sвѣздъ безчисленныхъ огни —
Мертво и холодно они
Пустыни озаряли склепъ.
Вкусить желая скудный хлѣбъ,
Пришли могильщики, ѣду
Въ ту ночь едва ль они найдутъ…

И, освѣщённые луной,
Шли воины, промежъ собой
Они равнялись при лунѣ;
Ихъ лица, скрытыя во мглѣ,
Какъ маски холодны. Въ пескахъ
Шли мёртвые – отрядъ свой шахъ
Вёлъ этой ночью на войну —
Завоевать себѣ страну.
Служитель смерти во главѣ
Ея отряда былъ, въ огнѣ
Душа пылала у него,
И sлобствовалъ онъ оттого,
Желая пить чужую кровь,
Перчатки чтобы липли вновь
Къ рукамъ отъ теплой крови той —
Сей пищей яростной одной
Питался всласть кровавый шахъ,
Скрѣпляя власть въ своихъ рукахъ.
Владыка замеръ. Видитъ онъ,
Какъ, луннымъ свѣтомъ озарёнъ,
Въ ночной пустынѣ трупъ лежалъ
И къ кровопійцѣ простиралъ
Въ безпомощной мольбѣ нѣмой
Свои онъ руки. Надъ собой
Контроль владыка потерялъ —
Внезапный страхъ его объялъ.
И, страхомъ этимъ побѣждёнъ,
Покойника хоронитъ онъ
И засыпаетъ. Всё потомъ
Уснуло войско крѣпкимъ сномъ.

А въ это время шёлъ въ пескахъ
Иной съ отрядомъ смерти шахъ
На смертоносную войну —
Завоевать себѣ страну.
Въ перчаткахъ руки у него,
И sлобствовалъ онъ оттого,
Желая пить чужую кровь,
Перчатки чтобы липли вновь
Къ рукамъ отъ крови алой той —
Сей пищей яростной одной
Питался всласть кровавый шахъ.
Вдругъ замеръ онъ – внезапный страхъ
Объялъ его: въ пустынѣ той
Въ безпомощной мольбѣ нѣмой
Къ владыкѣ руки простиралъ
Знакомый трупъ… но закопалъ,
Какъ прежде, мёртваго въ песокъ,
А послѣ совладать не смогъ
Со сномъ владыка, оттого
Уснули воины его.

Пророческій имъ снился сонъ:
Кровавымъ кругомъ обведёнъ,
Въ плащѣ кровавомъ человѣкъ
Стоялъ при нихъ. «Напрасно рекъ, —
Пророкъ кровавый говорилъ, —
Предупрежденье! Не узрилъ
Я sла огромнаго тогда,
Не размышлялъ я никогда
О томъ, что свой не кончивъ вѣкъ,
Въ васъ умираетъ человѣкъ.
Подумайте, зачѣмъ нужна
Вамъ кровожадная война!
Вы всѣ умрёте въ той войнѣ!
Лишь кровь прольёте зря… а мнѣ
Не смыть ужъ крови съ этихъ рукъ».
Исчезъ пророкъ, исчезъ и кругъ,
И врагъ исчезъ – проснулся шахъ,
И путь продолжилъ онъ въ пескахъ…

Войска вели владыки въ бой,
Побѣду видя за собой.
Вѣдь каждый думалъ побѣдить —
Однимъ набѣгомъ разорить
Врасплохъ застигнутыхъ враговъ.
Вдругъ въ разстояньѣ ста шаговъ
Они застыли… сила sла,
Однако ж, въ чувство привела
Сраженья алчущихъ царей.
И, словно орды упырей,
Впились другъ въ друга ихъ войска,
И крови потекла рѣка.
И въ безпощадной той рѣзнѣ
Они сошлись. Давно въ огнѣ
Жглись души проклятыя ихъ,
Не покидая тѣлъ людскихъ.
Въ нихъ кровь людская не течётъ —
Кровь Проклятыхъ давно ихъ жжётъ
И затмеваетъ разумъ имъ.
И, движимые лишь однимъ
Желаньемъ, оба тѣ царя,
Какъ два полнощныхъ упыря,
Впились другъ въ друга, кровь пустивъ,
Земную жизнь остановивъ…

Сокрылось небо въ облакахъ,
И въ окровавленныхъ пескахъ
Пролился ливень – плачъ небесъ.
Онъ создалъ тысячу чудесъ
Въ пустынѣ мёртвой: ожила,
Позеленѣла, расцвѣла
Она въ мгновеніе почти.
Нигдѣ въ семъ мірѣ не найти
Ея прекраснѣе цвѣтовъ,
Что расцвѣли изъ-подъ песковъ.
Но тамъ, гдѣ кровь текла рѣкой,
И гдѣ отъ влажной крови той
Сильнѣе, чѣмъ отъ водъ небесъ
Намокъ песокъ, и былъ онъ весь
Ковромъ изъ тѣлъ людскихъ покрытъ
И алой кровію омытъ,
Тамъ, пробиваясь сквозь тѣла,
Взошли цвѣты людского sла.
Изъ кожи лепестки у нихъ,
Ихъ листья – кисти рукъ людскихъ,
Сосуды – стебли ихъ, и кровь
По нимъ сочилась вновь и вновь.
По трупамъ шёлъ онъ не спѣша —
Убійцы жалкая душа.
Онъ шёлъ, цвѣты къ землѣ клоня
И память страшную храня,
Какая мучила его.
Не понимая одного:
Какъ тѣ, за кѣмъ онъ шёлъ сейчасъ,
Не мучились въ предсмертный часъ.
Въ плащѣ кровавомъ человѣкъ
Сказалъ: «Пойдемъ. Оконченъ вѣкъ.
Я жизнь недолгую прожилъ,
Кровавый плащъ себѣ нажилъ
За службу рабскую свою.
Я небеса благодарю
За то, что разрѣшили мнѣ,
Чтобъ въ адскомъ не горѣть огнѣ,
Очистить душу. Только я
Не смогъ. Теперь душа моя
Огню навѣкъ принадлежитъ.
Никто изъ нихъ не избѣжитъ
Печальной участи въ аду
Людскому міру на бѣду.
Пойдёмте, Проклятые, насъ
Зовётъ ужъ преисподней гласъ!..»

Въ краю забытомъ человѣкъ
Всевышнимъ отведенный вѣкъ
Окончилъ, мертвъ и воскрешенъ,
Аллаха вѣрный рабъ. Но онъ
Въ Христа увѣровалъ. И крестъ
Увелъ его изъ прежнихъ мѣстъ.
Онъ исцѣленья захотѣлъ,
И много покаянья дѣлъ
Въ слезахъ содѣялъ. Бывшій сталъ
Небывшимъ грѣхъ: проклятье снялъ
Съ него Господь, и мирно онъ
Въ блаженный погрузился сонъ.