Абсолютное Дао.Беседы о «Дао Де Цзин» т.1

Следующее, что нужно запомнить: Лао-цзы не религиозен в обычном смысле этого слова. Он не теолог. Он совершенно не религиозен в том смысле, в каком вы это понимаете. Он никогда не бывал в храме и никогда не молился – он пришел к пониманию, что все существование – это храм, и вся жизнь – это молитва. Его существо целостно. Он не делит жизнь на отдельные части, он живет в ней, как в едином потоке.

Ваша жизнь разделена на части... Каждую неделю вы ходите в церковь, воскресенье – день для религии, и религия постепенно стала воскресным занятием – остальные шесть дней от нее свободны. Вы очень хитры! Воскресенье – это выходной день, день, когда вы не работаете, и это день – для религии. Вам легко быть нравственным, когда вы не работаете; вам легко быть нравственным, когда вы не ходите по магазинам; вам легко быть нравственным, когда вы отдыхаете на солнышке; вам легко быть нравственным, когда вы слушаете проповедь в церкви. В этом нет ничего особенного, это не сложно. Сложности возникают в эти шесть рабочих дней – в эти дни вы не можете быть религиозными. Так что это уловка Воскресенье – это уловка, необходимая вам для того, чтобы уклоняться от религии. Вы создали в своей жизни два изолированных пространства – для религии отведено время в воскресенье, а потом... Потом, в оставшиеся шесть дней, вы можете быть настолько нерелигиозными, насколько это возможно.

У индусов есть свои способы, у мусульман – свои, у христиан – свои способы, как уклоняться от религии. И вы называете этих людей религиозными! Они – мастера уклонения. Они ходят в храм и молятся. Посмотрите на их лица, когда они молятся. Они так прекрасны. Но когда эти люди выходят из церкви или храма, они меняются. Они становятся другими.

Толстой написал маленький рассказ, но это даже не рассказ. Это реальный факт, это случилось на са­мом деле.

Однажды рано утром Толстой пошел в церковь. Было еще темно, и он очень удивился, когда увидел в церкви самого богатого человека города. Он молился и исповедовался Богу и называл себя грешником. Конечно, Толстому стало любопытно. А богач перечислял свои грехи: он обманывал жену, он изменял ей, у него были отношения и любовные связи с другими женщинами, чужими женами.

Толстой был заинтригован. Он подходил все ближе и ближе. А богач обращался к Богу, с удовольствием смакуя слова признания: «Я грешник, и без твоего прощения мне нет жизни. А как я эксплуатировал людей! А как я их грабил! Я грешник, и не знаю, как измениться. Ниспошли на меня свою милость, или жизнь для меня кончена». И слезы текли по его лицу.

Затем богач вдруг заметил, что он не один. Он обернулся, увидел Толстого – к тому времени уже рассвело очень разозлился. Он сказал Толстому: «Запомни! Все это говорилось Богу, а не тебе. И если ты расскажешь об этом кому-нибудь, я привлеку тебя к суду за клевету. Поэтому запомни: ты ничего не слышал. Это был мой частный разговор с Богом, я не знал, что ты здесь».

Одно лицо для Бога и совершенно другое – для мира... Религия похожа на отсек – герметичный отсек. Это уловка для уклонения от религии; это способ казаться религиозным, не являясь религиозным на самом деле, это обман.

В этом смысле Лао-цзы совсем не религиозен. Он простой человек. Он даже не знает, что он религиозен – как религиозный человек может узнать о своей религиозности? Религия для него как дыхание. Вы обращаете внимание на дыхание только тогда, когда с вами что-то не так, когда вам трудно дышать, когда у вас астма или другие болезни, связанные с нарушением дыхания. А если с вами все в порядке, вы никогда не обращаете внимания на дыхание. Вы просто дышите, это так естественно.

Религиозность Лао-цзы так же естественна, он даже не знает о ней. Он не похож на ваших святых, для которых религия – это занятие. Нет, он ничем не занимается: он позволяет тотальности овладеть собой. Он живет религией, но он не занимается ею. Религия для него – это не дисциплина, это глубокое понимание. Это не что-то, приходящее извне, это то, что возникает внутри него. Между ним и религией нет ни малейшей дистанции.

Он не религиозен в том смысле, в каком это понимаете вы. Он не святой, потому что его не интересует святость. Он не стремится быть святым, это не в его стиле. Истинно религиозный человек не обладает религиозным характером и не может им обладать, потому что характер – это следствие нерелигиозности. Попробуйте понять это: вы создаете характер, потому что боитесь своего существа; вы создаете мораль, потому что боитесь своей внутренней аморальности; вы принуждаете себя вести определенный образ жизни, поскольку знаете, что если вы будете жить спонтанно и естественно, вы станете грешниками, а не святыми. Вы боитесь своего существа, вы заключаете себя в рамки характера. Характер – это броня, которая защищает вас от других и от самих себя. Это крепость, в которой вы живете. Вы говорите правду не потому, что вы осознаете ее блаженство, просто вам внушили, что за ложь вы будете низвергнуты в ад.