Всеволод Чаплин: Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Вместо этого некоторые стали говорить, что мы якобы не знаем, кто спасется, а кто нет. Так, в одной из книг Патриарха Кирилла приводятся его слова, сказанные, как помнится, еще в бытность митрополитом: «Мы не знаем и не можем сказать, приводят ли другие религии человека к Богу или нет, ибо от нас это сокрыто и об этом будет судить Сам Бог». Более того, тот же Патриарх сказал, причем значительно позднее: «Когда нам говорят, что религии разделяют людей, мы говорим, что это ложь. Религия может отделять одного человека от другого тогда, когда этот человек далек от Бога, когда он не молится, не разговаривает с Богом, не чувствует Бога». Проблема – лишь в том, что некоторые религиозные учения не ведут к Богу, а уводят от Него, а то и прямо устремляются к сатане. И не случайно Христос говорит: «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее» (Мф. 10, 35). Истина нередко объединяет, но еще чаще разделяет!

Профессор Алексей Осипов в своих рассуждениях идет гораздо дальше Патриарха: «Когда мы говорим о конфессиях, о других церквях или религиях – мы должны разбирать и знать, что в них есть доброе, а в чем – явные заблуждения. Но как только дело касается конкретного человека и, например, вы у меня спросите: «Вот этот шаман – спасется или нет?» – я беру пудовый замок и вешаю себе на рот. Не знаю, кто прежде спасется. <���…> Когда меня спрашивают: «Буддизм – истина?» – я отвечаю: «Ложь!» Индуизм? Ложь! А вот этот буддист? Рот – на замок! Не знаю, кто спасется прежде: я, так называемый православный, или он – язычник»? Наконец, украинский иерарх советского периода митрополит Николай (Юрик) утверждал: «Ни одним словом не спросит Небесный Судия человека, к какой вере, к какой церкви или конфессии принадлежал».

Увы, приведенные чуть выше слова Евангелия говорят о неверующих во Христа совсем иначе. Однако в 70-е и 80-е годы, равно как и в начале 90-х, утверждение о том, что совершенство истины – лишь в Православии, почти исчезло со страниц официальных церковных журналов и «богословских» текстов.

Да, опасность «постправославия» и теплохладной «веры с человеческим лицом», носители которой хотели бы всем нравиться и ни с кем не ссориться, существует. Наверное, для Православия сегодня это один из главных вызовов. Истоки этой тенденции можно видеть уже в тех богословских штампах, которые мы начали принимать у католических и протестантских мыслителей середины прошлого века. Штампы, пришедшие в православное богословие через эмигрантские круги. Многие из этих штампов стали частью нашего богословского мышления. Я сам от них лишь постепенно пытаюсь избавляться. Вот хотя бы такие утверждения: «Мы не знаем, войдут ли в Царство Христово нехристиане и неверующие»; «Мы должны искать христианские корни в гуманизме»; «Бог один, но путей к нему много»; «Христианская государственность – это Константинов грех», и так далее. От этих штампов нам нужно освобождаться, если мы не хотим идти путем «постправославия», которое вроде бы обещает некие миссионерские успехи, но которое по большому счету бесплодно. Если вопрос об истине не имеет отношения к спасению, значит, и проповедь наша бессмысленна. Попытка слиться с окружающим мировоззренческим ландшафтом никогда не привлечет людей, по-настоящему ищущих истину. А на вопрошания этих людей мы сегодня не имеем права не дать ответ. 3 3 Из интервью журналу «Россия завтра», июль 2015 г.

Главными общественно значимыми темами стали «экуменизм» и «миротворчество». Попадалось и прямое одобрение коммунистической идеологии – в формулировках, которых не требовала даже советская власть. Заболотский в 1977 году писал: «При встрече с революцией в Церкви обнаружился существенный недостаток: она не была в состоянии стряхнуть с себя наследие векового, навязанного ей монархического ига. <���…> Постепенно под влиянием новых норм жизни происходило формирование нового общественно-христианского сознания, которое способно синтезировать глубокую православную веру, преданность традициям с социалистическим образом мышления, с сознательным и ответственным служением в Церкви, обществе и государстве». «Богословие приспособленчества» достигает здесь одной из вершин – а лучше сказать, одной из нижайших точек падения. Впрочем, слова Заболотского не сильно отличаются от западной риторики, пытавшейся соединить христианство с «демократией, правами человека, толерантностью» и прочими идолами нынешнего политического мышления, воздвигнутыми как раз в борьбе с Церковью и с христианской государственностью.