Паскаль Буайе - Объясняя религию. Природа религиозного мышления

Иными словами, наши знания о когнитивных функциях подсказывают, что принятое представление о религиозной вере диаметрально противоположно действительности. Мы считаем, что сперва возникает некое эксплицитно выраженное заключение («рядом с нами обитают предки», «бог существует, и он всеведущ»), дающее человеку возможность осмыслить определенные ситуации. Однако на самом деле в религиозном плане, как и в повседневном, ряд когнитивных систем уже выдал интуитивные выводы, которые обретают смысл в свете этих обобщенных допущений. Так что, на самом деле, чтобы интерпретировать ту или иную ситуацию или спланировать будущие действия, подразумевающие существование богов и предков, вопрос их существования нам рассматривать не приходится.

В примере с представлениями о детях я подчеркивал, что интуитивные выводы о ситуациях, сопоставимые с общим толкованием, нам выдают несколько разных систем. Это, как мне кажется, и есть ключ к пониманию механизмов веры.

Наши системы логического вывода производят интуитивные предположения, руководствуясь релевантностью, то есть обилием умозаключений, которые можно вывести из той или иной посылки. Однако во многих случаях посылки представляют собой лишь домысел. И тут снова полезно обратиться к простым, повседневным убеждениям и умозаключениям. Если спросить трехлетнего ребенка: «Так кого, ты говоришь, воспитательница не ругала за то, что тот велел другу не приносить завтрак?» – ответом будет выражение крайнего замешательства. В этом случае вы, не задумываясь, переформулируете вопрос, чтобы он стал понятен ребенку. Система интуитивной психологии отметила отсутствие отклика и выдвинула предположение, что ребенок, возможно, не понял вопроса. С вашей стороны это лишь гипотеза. Вполне обоснованная, поскольку объясняет реакцию ребенка. Если на перефразированный, упрощенный вопрос ребенок действительно ответит, она получит подкрепление. Но и в этом случае останется домыслом. Может быть, в первый раз ребенок отвлекся, устал, намеренно валял дурака, внезапно оглох или испытал приступ афазии. Но, даже не впадая в крайности, вполне можно найти альтернативное и не менее адекватное объяснение происходящему. Однако специализированные системы – в частности, система интуитивной психологии – выдают ограниченный набор интуитивных предположений, отталкиваясь от посылок, одновременно менее трудоемких (за счет правдоподобия, например) и дающих обильные умозаключения (которые лучше всего помогают прояснить происходящее). Такие системы автоматически предлагают некое толкование на основе некой посылки, пусть даже условной. Кроме того, в некоторых случаях они могут выдавать несколько соперничающих толкований на основе разных посылок.

Поэтому давайте еще раз рассмотрим общее утверждение, что дети – это недоразвитые взрослые. Ситуаций, в которых одна или несколько ваших систем логического вывода выдавали толкования детских реакций, подтверждавшие общее утверждение, найдется немало. По мере накопления опыта таких ситуаций и расширения круга вовлекаемых систем ваше согласие с утверждением будет крепнуть и становиться более последовательным. Идея «дети – это мы за вычетом некоторых существенных качеств» становится все более правдоподобной на интуитивном уровне, по мере того как все больше и больше разных систем выдают результаты, совместимые с этим общим толкованием.

То же самое, судя по всему, происходит в случае с религиозными допущениями. Этическая система придает смысл утверждениям о нравственности тех или иных поступков, представляя предков или Господа свидетелями этих действий, но это лишь домысел, делающий поведение окружающих более релевантным. Точно так же заключение, что предок или Господь находится где-то рядом, обеспечивает релевантное толкование тому, что люди иногда разговаривают с пространством. Но это лишь домысел, который делает их поведение релевантным для системы интуитивной психологии. Допущение, что предки или Господь спасли душу умершего, объясняет некоторые непоследовательные интуитивные предположения, которые имелись у нас на его счет, но и это лишь домысел, с помощью которого особая система ищет смысл в наших собственных реакциях и поведении окружающих. То, что разные системы отталкиваются в выработке умозаключений от схожих посылок («предки рядом», «Господь все видит»), может усиливать их значимость для каждой из этих систем.

В какой-то степени это противоестественно, поскольку предполагает, что идея богов или духов с гораздо большей вероятностью послужит посылкой для умозаключений, если не будет восприниматься как единая концепция и относиться к области религии, отделяемой от других когнитивных структур. Наоборот, она может оказывать прямое воздействие на мысли, эмоции и поведение, если окажется распределена по разным когнитивным системам. Нам такой поворот кажется неожиданным – поскольку мы привыкли к культурной среде, в которой религиозные верования выступают предметом обсуждения, то есть рассматриваются открыто, их защищают, упирая на доказательства, достоверность, желанность, благотворное воздействие или, напротив, отвергают из-за отсутствия доказательств или в силу заведомой абсурдности. Но это, как я уже подчеркивал в предыдущей главе, особая область культуры. И даже в этой среде, вполне вероятно, религиозные убеждения у их обладателей существуют потому, что на «кухне» сознания кипит работа по выработке умозаключений, придающих убеждениям достоверность.