Н. Неплюев - Христианская гармония духа. В 2-х кн. Кн. 1

Предположим, что мир не создан Богом святым. Отвергнем всеправедность Творца. Само понятие о правде и святости теряет для нас всякий разумный смысл. Святость – ведь это устойчивая гармония духа, при которой разум, подчиняясь любви, самодержавно властвует над ощущениями, – гармония духа столь трудно достижимая среди дисгармонии духа и жизни этого мира, который весь во зле лежит [109].

Только твердая вера в святость Творца и может дать спасительное убеждение в том, что святость есть явление нормальное, более того – необходимое условие того высшего блага, которое и есть конечная цель творения; без этого убеждения мы не имеем никакого разумного основания верить в саму возможность святости, никакого разумного основания путем трудных самоограничений и многих скорбей к ней стремиться.

Неверие во всеправедность, в святость Творца логично приведет к убеждению, что святость – наивная утопия, стремление к ней – благо глупость и наивная сентиментальность; что разумная практичность состоит в том, чтобы как можно выгоднее и приятнее устроиться среди хаоса и дисгармонии, совсем не задаваясь гордою мечтою достигнуть святости и водворить гармонию в жизни.

Только вера в святость Творца претворяет стремление к святости в духе и жизни из гордого безумия в разумное смиренное согласование воли своей со святою волею Бога святого.

Замечательно, что и непонимание святости Божьей приводит верующих так называемою простою верою к тем же результатам, как и неверие в это свойство Божье. Они неизменно строят все свои расчеты на успокоительной надежде на милосердие Божье, совсем не принимая в расчет Его святость: зачем им делаться святыми и свято устраивать свою жизнь, когда Богу можно угодить и без святости. Вопрос о том, как достигнуть святой гармонии духа, стать братом духовным для жителей рая и тем дать право Богу всеправедному допустить нас в святое братство Царства Божьего, подменяется вопросом о том, какою ценою купить благоволение Бога и право на вход в Царство Небесное. Стать святым, работать на освящение себя, других и всего строя жизни бесконечно трудно, когда любовь не занимает в жизни нашего духа место первое; гораздо легче соблюдать обряды внешнего культа, выполнять благочестивые упражнения и делать так называемые богоугодные дела.

Предположить, что мир не создан Богом вечным, всемогущим, вездесущим и неизменяемым, и тотчас ускользает у нас почва под ногами: нет разумного основания верить в конечную и прочную победу добра, нет и разумного основания чем-либо жертвовать ради достижения этого мифического добра на час.

Если Бог не вечен, не вечно и добро, не вечно и то блаженство, вера в которое живет в глубине каждой живой души, придает разумный смысл его сознательно скорбному земному бытию и каждому мгновению его жизни разумный, вечный смысл, дающий право жить.

Если Бог не всемогущ, где разумное основание надежды на то, что Творец может довести до благой конечной цели свое творение. Может ли жить при такой неуверенности разумный и добрый человек и не возненавидеть свое бессмысленное бытие, свое подлое прозябание среди зла, невольные компромиссы с которым облагораживаются исключительно тем характером великодушия к слабому противнику, который, без твердой уверенности в конечную победу добра, переходит в бессрочную гнусную уживчивость со злом.

Если Бог не вездесущ, Он не может быть и всемогущ. Где же тогда гарантия того, что человек не есть атом забытый, затерянный в громаде мира, что жизнь его души имеет значение в общей гармонии мира, что разум его не одинокий глас вопиющего в пустыне [110], что любовь его не дым, бесследно развеваемый ветром вечности. При таких обстоятельствах разумно жить нельзя, а можно только прозябать изо дня в день, развлекаясь пестротою приятных ощущений.

Если Бог неизменен, неизменна и воля Его, неизменны и истина, и добро, и правда. Только вера в неизменность Бога и есть разумное основание убеждения в совершенной определенности конечной цели бытия, в неизменности определенного смысла земной жизни человека, а следовательно, и единственная гарантия для него возможности жить разумно, разумно согласуя свои мысли, чувства и поступки с разумным и определенным планом достижения разумной определенной цели.

Мы не должны забывать, что благо и разумность не абсолютны только для нас, а не для Бога. Воля Божья есть высшее благо и высшая разумность, при том абсолютно высшая. Если бы было благо еще более высокое, всеведущий Господь не мог бы не знать об этом и не мог бы предпочесть ему благо меньшее. Вот почему и воля Божья по самому существу своему неизменна, как абсолютно высшее благо мира.