Олег Давыдов - Места силы Русской Равнины. Том 3. Места силы 61—90

Солотчинский монастырь. Слева Духовская церковь,

справа Рождества Богородицы

Это уж нам, имеющим счастье жить в централизованном государстве, может казаться, что железная поступь прогресса привела Россию к предустановленной гармонии единства под эгидой Москвы. А современникам собирания русских земель так не казалось. И правильно. Так, глядишь, и Абрамовича когда-нибудь назовут собирателем земли русской. Он ведь тоже поставлен выкачивать наши богатства (скажем так, методом Челси). Чем не московский князь, собирающий дань для Орды? Но если он перестанет платить эту дань, будет подвешен за яйца. Если уже не подвешен – руками жены.

Князь Олег вряд ли был идейным борцом с московскими Абрамовичами. Конечно, воевал с ними по мере необходимости, но вообще – просто жил, как жилось. Он был хитрец, дипломат, провокатор и воин. Если его определить одним словом, он был – трикстер.

Памятник Ленину у ворот Солотчинского монастыря.

Надвратная церковь – Предтеченская.

Кстати, Ильич – типичнейший трикстер

Трикстер – это персонаж, так или иначе отметившийся в мифологиях всех времен и народов. У греков он хитрый Гермес, у германцев – злой Локки, у египтян – мудрый Тот, у иудеев – Змей искуситель. В русской литературе это – Остап Бендер, в современной политике – Путин. Существо лукавое, лицемерное, коварное, часто уродливое, но одновременно и привлекательное. Покровитель воров и поэтов, создатель новых смыслов из хаоса, защитник попавших в беду. Он сам по себе, он не то и не это, но он может быть этим и тем. Все и ничто. Для него нет условностей, разграничительных линий, он сам демон границы, легко перемещается между мирами. Собственно, граница миров – это его родная стихия.

Солотчинский монастырь с юга, с берега то ли уже Солотчи, то ли еще старицы. В том месте, где я стоял,

какой-то санаторий – кажется, памяти Ленина

В душе Олега Рязанского жил как раз такой пограничный демон, не принадлежащий ни к одной из противостоящих сторон. Он легко мог войти в доверие, обаять, запудрить мозги (его называли велеричивым), сделаться нужным, стать третейским судьей в спорах между князьями. Мог на время присоединиться к любой из борющихся сторон и таким образом принести ей победу. Или – поражение, если в нужный момент вдруг отойдет от нее. Что и называют предательством. Но Олег никого никогда не предавал. Он просто не замечал договоров, не принимал их всерьез. Потому, что всегда жил на грани – природной (лес и степь), культурной, религиозной. И эта жизнь в зазоре между мирами предопределяла его поведение игрока и партизана. Он был лицом земли, которая, если смотреть от Москвы, была южным русским фронтиром. И соответственно называлась Рязанской Украйной. Ее обитатели пестовали свою особость. Даже через двести лет после смерти Олега они все еще были не русскими, а рязанскими. Это они признали в Лжедмитрии трикстера и посадили его в Москве. А потом сковырнули с престола Василия Шуйского. Без рязанских трудно представить Смутное время.

Сейчас мощи Олега Ивановича вдруг стали мироточить. Я, правда, не заметил ничего такого, когда стоял около них в Солотчинском монастыре, но дело не во мне. Рязанские церковные власти явно хотят интенсифицировать культ Олега. На дверях Духовской церкви, где лежит его тело, прикреплено объявление, предлагающее всем, кто что-нибудь знает о чудесной помощи благоверного князя, сообщать в монастырь. Не сомневаюсь: такая информация будет поступать бесперебойно. Ибо народ теперь предупрежден, а значит – настроен на то, чтобы замечать чудеса, которые, разумеется, были и раньше, но только терялись в потоке обыденности. Необычные явления должны быть здесь хотя бы потому, что это место уже само по себе обладает чудесными свойствами. И, конечно, мятежный дух князя Олега совсем не случайно связал свою посмертную судьбу с этой удивительной поймой. Когда мы там ночевали, моей подруге Валентине приснилась говорящая собака. И сказала: здесь везде бродит смерть, но не бойтесь, вам ничего не грозит. Не знаю, как тут с православием, но видение явно исполнено трикстерским духом.