Коллектив авторов - «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма

Многие татарстанские последователи других ветвей Накшбандийи и тариката Кадирийа на определенном этапе духовных поисков успели побывать мюридами Ришата Мусина и впоследствии сменить наставника. Во время интервью называются схожие причины этого: «не мое», «не почувствовал связи». Тем не менее, несмотря на открытую неприязнь и прямое противодействие со стороны некоторых поборников «чистого ислама», ветвь довольно быстро набрала популярность. Среди приверженцев Накшбандийа-Хусайнийа есть представители разных профессий: рабочие, предприниматели, преподаватели исламских учебных заведений, религиозные деятели.

По рассказу одного из респондентов – последователей ветви Хусайнийа, при посвящении в тарикат нет особых ритуалов. Мюрид садится перед муршидом , соприкасаясь с ним коленями. Вступление в тарикат носит название « ишанга кул биру » («дать руку ишану ») и включает в себя покаяние ( тауба ), молитву ишана за его принятие Аллахом и выяснение того, за все ли грехи совершено покаяние вступающего в тарикат. Муршид оглашает обязанности ( вазифа ), а мюрид дает обет выполнить их. Во время приведения присяги женщины прикасаются к руке шейха через платок. При вхождении мюрида в тарикат он получает от муршида специальные четки ( тасбих ) и книжку, описывающую правила выполнения необходимых практик. При этом свершается таваджух – практика, нацеленная на привязку сердца мюрида к устазу . После этого мюрид совершает молитву уже в новом своем статусе. В дальнейшем мюрид регулярно посещает наставника, участвует в беседах ( сохбет ), задает вопросы, которые у него возникают. Он стремится всегда быть в духовной связи ( рабита ) с наставником и держать в памяти его образ, «чтобы духовная энергия в душе наставника перешла в душу последователя» [440].

В раздаваемой последователям инструкции для мюридов даются описания некоторых практик. Ряд из них описан в книге российского исламоведа А. А. Хисматуллина [441]. В Хусайнийе практикуется только тихий зикр сердцем, и суфий старается постоянно пребывать в нем. Тихий зикр основан на мысленной концентрации ( таваджжух ) на семи точках тела ( латаиф ), каждая из которых имеет свое название и связана с определенными этапами ( макам ) духовного состояния [442].

В братстве запрещается внешнее проявление благочестия («шейх запретил своим мюридам в открытую ходить с четками»).

Опрошенный нами последователь этой ветви заметил, что принятие суфизма повлияло на его жизнь положительно, у него появилось постоянное ощущение, что его просьбы к Аллаху всегда принимаются [443]. Он стал получать моральное наслаждение от поклонения, и то, что он никого не обижает и перестал обижаться на других, очень помогает в жизни [444]. Еще один респондент отметил, что вхождение в тарикат способствовало тому, что он стал больше уделять внимания поклонению, лучше понимать свою религию, а его любовь к Аллаху и Пророку усилилась:

Если мусульмане вне тариката ночные намазы читают лишь в месяц Рамадан, то те, кто в тарикате, каждую ночь проводят как « кадер киче » (ночь предопределения. – Р. С .). Этот путь обучает произносить зикр душой, отдаляться от создания видимости, учит помнить, что Аллах всегда нас видит и слышит. Зикр воспитывает эти качества, учит уходить от соблазнов, тренировать свой нафс (Эго. – Р. С .), брать его в узду. Если практикующий мюрид поддается соблазнам, разврату, то не получаешь от практики такого удовольствия и понимаешь, что зикр не поддерживает [445].

Другой респондент, состоящий в братстве, признается, что хорошим мюридом себя назвать не может: «есть проблема с выполнением вирда и не всегда получается найти рычаги воздействия на нафс » [446]. Он не согласен с мнением, что мусульмане не подвержены депрессии, так как это индивидуальный опыт, связанный с психикой человека. Этот же респондент признает, что по причине недостаточной последовательности в совершении предписанных практик ему пока еще «не удается изжить свои пороки: лень, грубость, резкость, жесткость в отношениях с людьми» [447]. Его больше привлекает философская составляющая суфизма, нежели практики, при этом более близка концепция « вахдат ал-вудужд » (единство бытия [448]. – Р. С .), нежели « вахдат аш-шухуд » (единство созерцания [449]. – Р. С .), характерная для Накшбандийа. При этом он расценивает стремление раствориться в Боге как «чистой воды эскапизм», так как в его понимании идея «нет ничего кроме Бога» и идея «нет ничего более важного и ценного, чем отрицание всего, кроме Бога» являются «страусиной позицией», порожденной «экзистенциальным тупиком и ужасом» и «одержимостью танатосом (смертью. – Р. С .)».