Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Вместе с тем мы не можем говорить, будто Иисус цитировал библейский текст в какой-либо конкретной его форме ; как отмечает Эванс, он «обращался к словам, фразам, иногда к целым пассажам – каким бы ни было их текстуальное происхождение – спонтанно , эмпирически» [2183]. Собрания писаний из Кумрана помогли нам понять, что Иисус, цитируя священную литературу или обращаясь к ней, делал это в целом так же, как и другие иудеи того времени.

В конце I в. Иосиф Флавий, выступая в защиту иудеев, говорит об ограниченном собрании из двадцати двух священных иудейских книг, по числу букв еврейского алфавита: «…у нас не великое множество книг, которые не согласовывались бы между собой и противоречили друг другу, а только двадцать две, содержащие летопись всех событий нашей истории, и они по справедливости почитаются [δικαίως πεπιστευµένα] боговдохновенными» ( Пр. Ап 1.40 [ET: 1.37–38]) [2184]. Слова «по справедливости почитаются» могут обозначать нечто близкое к установленному библейскому канону. Насколько широко признавалось такое или какое-либо иное собрание писаний в конце I в., остается неясным. В другом труде я говорил о том, что определить собрание, о котором упоминает Иосиф Флавий, трудно, поскольку он описывает лишь типы или жанры произведений, входящих в его свод, а конкретные книги, на которые он ссылается, были распространены далеко не так широко, как он это утверждает. Некоторые ученые полагают, что Иосиф, стремясь представить иудеев в выгодном свете, решил прибегнуть к преувеличениям [2185]. Нет никаких свидетельств того, что его взгляды были широко распространены среди единоверцев, – как современников, так и нескольких последующих поколений. Его заявления явно приукрашивают известные нам реалии того времени.

Критерии, сознательно или бессознательно использованные при составлении библейского канона, неясны, и среди ученых по этому вопросу нет единодушия. В некоторых древнеиудейских текстах сообщается, что исключались писания, составленные после того времени, когда, как считалось, пророчества в Израиле прекратились, – а именно после правления Артаксеркса (ок. 350–330 гг. до н. э.). Например, автор Первой книги Маккавейской сообщает, что в его время пророческого служения в Израиле не было (1 Мак 9:27; 14:41). Иосиф Флавий, добавляя книгу в канон или устраняя ее, обращал внимание еще и на датировку. Он полагал, что книги, написанные после Артаксеркса, а точнее во времена Ездры, в священное писание иудеев не входят ( Пр. Ап 1.39–41). Сходным образом и раввинистическая традиция отвергала Сирах («Екклесиастик»), поскольку «…книга сына Сирахова и вообще книги, написанные начиная с этого времени, не оскверняют рук» ( т. Яд 2:13; ср. также: т. Шаб 13:5) [2186]. В Тосефте мы читаем: «С тех пор как умерли Аггей, Захария и Малахия, последние пророки, удалился Дух Святой из Израиля» ( т. Сота 13:3). Однако во времена Иисуса далеко не все считали, будто пророчества в Израиле прекратились, – и это видно из некоторых древних текстов [2187]. Здесь стоит вспомнить, что священность некоторых библейских книг позднее ставилась под сомнение; а другие религиозные книги, такие как Премудрость Соломона или Сирах, в конце концов не вошедшие в Еврейскую Библию, цитировались в раввинистической традиции как Священное Писание.

Некоторые древние иудейские писания, по всей видимости, были отвергнуты из-за их языка. Некоторые раввины считали, что принятия заслуживают лишь тексты, изначально написанные по-еврейски. Иные даже возражали против перевода Торы. Вот, например, негативное упоминание о переводе Торы на греческий: «Передают, что пятеро старцев записали Тору по-гречески для царя Птолемея. И день этот был так же нестерпим для Израиля, как день сотворения золотого тельца, ибо правильно перевести Тору невозможно» ( Масехет Соферим 1). Во II в. н. э. не подобало обращаться ни к каким переводам книг Писания, кроме Пятикнижия. Например: «Сказал рабби Иехуда: даже когда учителя наши разрешали использовать греческий, они позволили это лишь для свитка Торы, и это случилось лишь из-за того, что сделал царь Птолемей» ( вав. Мег 8b–9а; см. также Бер. Раб 36:8; Дв. Раб 1:1). Хотя Еврейские Писания разрешалось переводить на другие языки, предпочтение получали иврит и арамейский. Отметим, например, такое правило: «Священные писания, даже написанные на других языках, надлежит сохранять про запас должным образом [когда они более непригодны]… Даже если они написаны на любом языке, пусть и не разрешается читать их [публично], все же он [танна] учит, что их разрешается сохранить» ( вав. Шаб 115а) [2188]. Такое предпочтение еврейского языка со временем изолировало иудеев Западной диаспоры от их собратьев из Восточной диаспоры.