Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Керигма утверждает, что началась новая эра – но другие иудейские партии либо ожидают этого в будущем, либо вовсе отрицают. Они отделяются от язычников, ибо этого требуют и статус богоизбранных участников завета, и, в более широком смысле, вся библейская история. Отказаться от этого требования – значит разрушить тварный мир, для которого «отделение» – ключевое слово: первичный хаос ( tōhû-wābōhû ) слово Божье разделило на элементы и дало им имена. Вот почему так важно видение Петра в Иоппии.

Чтобы внимательнее разглядеть и понять феномен, о котором идет речь, рассмотрим рассказ о том, как апостол Павел побывал в Антиохии Писидийской (Деян 13). Важная речь его в этой синагоге, построенная на «слове спасения» (13:26–31), то есть на керигме, пронизана отсылками к Писанию. Однако собрание разделилось надвое – на «иудеев» и «боящихся Бога», причем Писание прекрасно знали и те и другие. Границей между ними стало как минимум обрезание, а возможно, и еврейское происхождение – важный критерий, согласно книгам Ездры и Неемии, а также позднейшим представлениям галилейских иудеев. В Еф 2:14–16 Павел объясняет, что Христос своею кровью разрушил эту преграду и создал новое человечество на земле (см.: 2 Кор 5:17); у Церкви по-прежнему есть граница: крещение, расколовшее иудейскую общность – отсюда разделение и гнев (см. также: Деян 28:25). Все это изображено на схеме ниже.

Воздействие антиохийской речи Павла (Деян 13)

Необходимо подчеркнуть, что в этой синагоге «боящиеся Бога» и «иудеи» должны были воспитываться в одной среде. Позже, после проповеди Павла в Коринфе, иудеи отдали его под суд, однако после его освобождения избили Сосфена, начальника синагоги (Деян 18:17). Возможно, это было связано с тем, что он позволил кому-то из синагогального собрания перейти границу.

Если говорить более обобщенно, заявления Павла о том, что он хочет идти к язычникам, имели вполне конкретное значение: имелись в виду язычники, знающие Писание. Его споры с представителями другой культуры в Афинах остались почти бесплодными. В своей речи перед ареопагом он воспроизводит библейскую историю, сопровождая ее философскими размышлениями, однако, когда он упоминает о воскресении Иисуса, никто его не понимает (Деян 17:32).

Теперь мы можем поговорить о контексте, в котором возникла и развивалась идея новой эры. Ко времени Иисуса существовали мессианские ожидания, отчасти связанные с библейскими пророчествами [1899]. Движение зилотов восходит к началу римского господства над Палестиной – то есть к 63 г. до н. э. Зилоты стремились подготовить пришествие Царства Божьего на земле – и в первую очередь для этого следовало изгнать римлян и убедить людей пойти за зилотами. В сущности, движение это было обычным объединением местных националистов, и глобального взгляда на мир у них практически не было. Начиная с Езекии и Иуды Галилеянина появлялось множество самопровозглашенных мессий, нарастало насилие, пока в 70 г. все это не закончилось войной. Были и другие течения, призывавшие людей покаяться и обратиться, ибо близок День Господень: в подтверждение этому они приводили тексты Ис 40:3–5 («Глас вопиющего в пустыне») и пророчество Малахии о возвращении Илии (Мал 4:5–6 [MT 3:23–24]). К этой группе относятся и кумранский Устав общины , и проповеди Иоанна Крестителя и Иисуса. В Евангелиях люди спрашивают, не являются ли эти двое воскресшими библейскими пророками.

Интересно, что наступления новой эпохи ждали и в Риме. В 40 г. до н. э. Вергилий посвятил Азинию Поллиону, своему начитанному покровителю, стихотворение по случаю примирения Антония с Октавианом после долгих гражданских войн. В стихах поэт выражал надежду на рождение сына у Антония, сочетавшегося браком с сестрой Октавиана. Вот самые важные выдержки ( Экл 4.8–17, 31–36):