Гари Хабермас - Исторический Иисус. Древние свидетельства жизни Христа

«При таких обстоятельствах тщетным представляется поиск параллелей из истории религий в попытках объяснить зарождение первого христианского учения о Воскресении Иисуса» [40] Pannenberg, Jesus – God and Man, p. 91. .

Иными словами, Павел и другие Апостолы действительно пережили это событие, что исключает легенду в качестве объяснения, так как первоначальное учение о явлениях Иисуса основано на свидетельствах очевидцев, а не на более поздних легендах. Этот опыт требует адекватного объяснения.

С этим соглашался даже Отто Пфляйдерер, почти сто лет назад защищавший тезис о мифе. Он отмечал, что мифы не могут быть непосредственной причиной, стоящей за явлениями воскресшего Иисуса ученикам, так как эти явления были реальным опытом, связанным с историческими фактами, а не с легендами-параллелями [41] Pfleiderer, The Early Christian Conception of Christ: Its Significance and Value in the History of Religion (London: Williams and Norgate, 1905), pp. 157-158; cf. pp. 77-78, 102. .

Тезис о развитии легенд сопряжен и с другими проблемами, которые мы здесь лишь кратко упомянем. Зачастую при перечислении сходств с мистическими культами не указывают на огромные различия между ними и происхождением христианства. Пфляйдерер признает обоснованность и этого аргумента [42] Там же, с. 153-154, 159. . Например, Уэллс говорит о языческих мифических божествах, которые, по преданию, возвращались к жизни на третий день, однако не упоминает о тех, которые, как считалось, восстали из мертвых в первый, второй или четвертый день [43] Ср. Wells, «Was Jesus Crucified Under Pilate» p. 24 и Bruce M. Metzger, Historical and Literary Studies: Pagan, Jewish and Christian (Grand Rapids: Eerdmans, 1968), особенное. 18-19. .

Еще более убедительным представляется довод, что нам не известен ни один пример внятного учения о воскресении мифических божеств в мистических культах, появившихся раньше конца второго столетия нашей эры – однозначно после зарождения христианского учения. Вопрос не в том, позаимствовали ли мистические культы этот аспект из христианства. Но попытки доказать, что ранние верующие черпали вдохновение из столь поздних учений, бесплодны.

Кроме того, боги мистических культов не были историческими персонажами. Здесь очевиден контрасте учением ранних христиан, убежденных в том, что их вера имеет под собой прочное фактическое основание.

Наконец, в наши дни исследователи приходят к выводу, что в Палестине первого века влияние мистических культов практически не ощущалось. Майкл Грант отмечает, что это одна из главных проблем тезиса Уэллса: «Иудаизм был средой, которой доктрины смерти и возрождения мифических божеств казались настолько чуждыми, что появление в ней подобной фабрикации представляется маловероятным» [44] Michael Grant, Jesus: An Historian's Review of the Gospels (New York: Scnbner's, 1977), p. 199. . С такой оценкой соглашаются и другие ученые [45] Например, Metzger, Historical and Literary (p. 7) и Pannenberg, Jesus – God and Man (p. 91). Обзор современных исследований Евангелий по отношению к этому вопросу см. у Дональда Гатри: Donald Guthrie New Testament Introduction (Downers Grove: InterVarsity, 1990), pp. 53-56, 84-89, 125-131, 297-303. .

Четвертая серьезная проблема в тезисе Уэллса – поздняя датировка Евангелий, имеющая непосредственное отношение к его утверждению, что ни один новозаветный источник до 90 г. н.э. не связывает смерть Иисуса с Пилатом. Такая датировка Евангелий, возможно, и была распространена в девятнадцатом веке, но сейчас большинство ученых-критиков отказались от нее ввиду веских причин. В рамках этой книги мы не можем подробно рассмотреть вопрос датировки Евангелий, но отметим, что большинство ученых датируют Евангелие от Марка примерно 65-70 гг. н.э., а Евангелия от Матфея и Луки – примерно 80-90 гг. н.э., что на двадцать-двадцать пять лет раньше, чем даты Уэллса. Евангелие от Иоанна обычно датируют концом первого века (90-100 гг. н.э.), а не вторым. Некоторые принимают и более ранние даты, но подавляющее большинство ученых-критиков не соглашаются с выводами Уэллса. Даже такие историки, как Майкл Грант, склоняются к более ранним датам, вопреки Уэллсу [46] Grant, Jesus: an Historian's Review, pp. 183-189. .

Разумеется, суть вопроса не в том, сколько ученых отстаивают ту или иную позицию, а в том, на чем основаны их взгляды. Тем не менее, если датировка Евангелий большинством современных исследователей верна, в противовес позиции Уэллса, то и его предположение об отсутствии в Новом Завете связи между Иисусом и Пилатом до 90 г. н.э. также ошибочно.

Даже если не касаться вопроса датировки, Уэллс прибегает еще к одному крайне сомнительному аргументу, объясняя, почему в ранней церкви царило единодушие по поводу Пилата. Он утверждает, что «Пилат совершенно естественно приходил на ум... так как он был именно таким человеком, который мог убить Иисуса» [47] Wells, «Was Jesus Crucified Under Pilate?» p. 26. . Здесь следует спросить, почему все евангелисты остановились н.э.ом имени, даже если Пилат и соответствовал описанию? Разве Ирод не был даже лучшим кандидатом? Уэллс явно отдает предпочтение своему тезису, так как он лучше соответствует его четырехступенчатой модели создания Нового Завета. Однако его взгляды неубедительны, так как они противоречат фактам.