Коллектив авторов - Евреи и христиане в православных обществах Восточной Европы

Пророчества, Бытие, Книги Царств и Притчи составляют комплекс книг Ветхого Завета. Очевидно, речь идет о четьем типе Библии, распространение которого относится к XV в. [203]. Как явствует из посланий архиепископа Геннадия и сочинений Иосифа Волоцкого, в учении еретиков ведущая роль принадлежала текстам Ветхого Завета. По этой причине ревнителям православия важно было защитить истины веры на материале ветхозаветных текстов, на которые ссылались еретики. Особое значение приобретала линия аргументации, в которой использовались примеры ветхозаветных пророчеств о мессии.

О пророческих текстах Псалтыри хочется сказать более подробно. Вероятно, между переведенной с еврейского языка по распоряжению митрополита Филиппа «Псалтырью» Федора-еврея («Махазор») и «жидовствующими» нет прямой связи [204]. Однако сам интерес, проявленный к тексту еврейской Псалтыри представителями элиты русского общества, в свете положения кружка «жидовствующих» при дворе Ивана III выглядит в высшей степени неслучайным [205]. Между тем даже прямое указание архиепископа Геннадия на то, что в распоряжении «жидовствующих» находились какие-то правленные ими псалмы, Я.С. Лурье категорически отвергал как недостоверное. При этом он ссылался, во-первых, на то, что речь шла о текстах, восходивших к еврейским переводам, альтернативным Септуагинте, а во-вторых, на то, что «для того чтобы принять эту точку зрения, следовало бы считать, что в библейской „Псалтыри» пророчества о Христе действительно находились» [206]. Исходя из кажущегося нам самоочевидным тезиса о том, что исследователь должен считаться с мировосприятием людей изучаемой эпохи, позволим себе привести цитату из Никиты Ираклийского, которая часто помещалась в древнерусской Псалтыри. Никита Ираклийский указывал на необходимость предотвращения вероятной порчи текстов со стороны иудеев: «Яко пророчества многа проричют июдеом зла и яко они убо изгнани будут, мы же восприати будем, да не убояв услышавше начала изъбиют глющих та пророкы и книгы погубят, сего ради неудобьством толкованиа проречениа сокрыша» [207]. Следовательно, в глазах русской иерархии и духовенства XV в. еретики, использовавшие псалмы в переводах Акилы, Симмаха, Феодотиона или масоретский текст, были несомненными «жидовствующими».

Включались в ветхозаветный канон на почве Древней Руси книга «Премудрости Иисуса, сына Сирахова», а иногда и «Менандр», представляющий сборник афоризмов языческих мудрецов [208]. Широкое распространение «Мудрости Менандра» в древнерусской книжности, равно как факты включения этого сборника в канонические сборники библейских текстов, не позволяют рассматривать эту книгу в качестве открывающей «читателю иные взгляды и иное мировоззрение, чем то, к которому он привык, читая религиозное „писание» и „предание»« [209].

Под «Логикой» исследователями чаще всего имеется в виду трактат иудейского философа и законоучителя XII в. Моисея Маймонида [210]. Это мнение восходит к А.И. Соболевскому и на сегодняшний день разделяется большинством ученых. Единственным основанием для отождествления является убеждение, что «Логика» Маймонида должна была принадлежать к литературе «жидовствующих». Известны списки, в которых «Логика» помещается вместе с «Диалектикой» Иоанна Дамаскина [211]. А.Ю. Григоренко представил ряд аргументов в пользу мнения о том, что под «Логикой» следует понимать «Диалектику» Иоанна Дамаскина. Он указывает, во-первых, что именно «Диалектика» находилась в окружении произведений, приписываемых еретикам; во-вторых, что существовала рукописная традиция именовать «Диалектику» Дамаскина «Логикой» (РГБ. Румянц. 193. Л. 286); в-третьих, «Диалектика» появляется в древнерусской книжности ранее «Логики» Маймонида; в-четвертых, в трактате «Написание о грамоте», традиционно относимом к литературе «жидовствующих», цитируется именно «Диалектика»; в-пятых, из «Диалектики» можно было заимствовать идею «самовластия воли», которую принято считать центральной в ересеучении [212]. «Диалектика» Иоанна Дамаскина была переведена на сербский язык в середине XIV в. и являлась, по выражению Э. Байера, «первой философской книгой на славянском языке» [213]. Вопреки мнению А.Ю. Григоренко, считающему, что распространение «Диалектики» началось на Руси с конца XV в., можно утверждать, что в XV столетии этот трактат на Руси был уже достаточно известен [214]. В трактате излагались основные понятия и категории логики (по Аристотелю и Порфирию), и он был в высшей степени пригоден для ведения религиозной полемики [215]. Известно, что этим текстом пользовались митрополиты Киприан и Фотий, знаменитый агиограф Епифаний Премудрый и известный книжник из Кириллова монастыря Ефросин. Значимость сочинений Дионисия Ареопагита для апологетических и полемических задач трудно переоценить. По инициативе архиепископа Геннадия в его окружении были переписаны списки «Ареопагитик» [216]. Обильно использовал «Ареопагитики» в своем «Просветителе» Иосиф Волоцкий.