Алексей Муравьев - Старообрядцы. Другие православные [litres]

Духовный аспект Смуты

Духовный облик населения Московского царства формировался в течение нескольких столетий и был связан прежде всего с сознательным изоляционизмом. Российские государи и патриархи пребывали в убеждении, что Запад в широком смысле (то есть Европа) в результате отступления католицизма от «богопреданной церковной старины» и падения Византийской империи (1453 г.) не просто отпали от православия (что отчасти верно), но некоторым образом сошли с пути спасения, который мыслился ими как согласие и сотрудничество православного государства и Церкви. Запад выпал из Священной истории, оставшись внешним фактором по отношению к ней. Если при Иване Грозном в ходе Ливонской войны западный мир по старой памяти выступал еще как ненадежный партнер, то в ходе Смуты и захвата Руси этот последний образ был разрушен. Смута выступила политическим и культурным разрывом с Западом (был подобный разрыв и у Византии – Четвертый крестовый поход).

В результате этого поворота Запад из партнера стал стратегическим соперником и даже отчасти врагом всего русского мира. Проявилась одна из трагических черт русской истории: тяготение экономическое (а потом и культурное) к Западу вступало в противоречие с духовным императивом. Алексей Михайлович, а затем и Петр разрешили это противоречие в самом радикальном смысле. Они выбрали Запад, а на Руси стали круто ломать всю древнюю духовную традицию.

Православие, воспринятое русским народом от Византии, не было изначально сориентировано на существование в изоляции и было религией не какого-либо отдельно взятого государства, но целого содружества стран, противостоящих как Западу с его агрессивным папством, так и Востоку с его фанатичным турецким исламизмом. Можно сказать, что последний родился именно в результате завоевания старых исламских стран тюркскими племенами, напавшими на Константинополь. Но по мере того как оба врага отхватывали от православного «содружества наций» по кусочку и наконец забрали все, осталась практически одна Россия. Именно она и стала Новой Византией – и тогда Запад обрушился на нее. Но это был уже не тот монолитный католический Запад, который существовал до Великого Западного Раскола. В результате харизматического переворота, осуществленного вождями протестантизма, западный христианский мир был разделен, а католицизм обескровлен. И именно в славянских странах, оставшихся под влиянием Запада, начинается поход на Русь, чтобы раз и навсегда уничтожить остатки Византии. С тех пор отношение к Западу стало больным местом русской духовности.

Но страшное духовное помрачение настигло и Россию. Современник Смуты архимандрит Троице-Сергиевой лавры Дионисий пишет в своем сочинении «История в память впредъидущим родом», что Господь наказал Русь за «…безумное молчание» всего русского мира, за безразличие к судьбам своего православного государства. Начались природные бедствия – пошли ужасные дожди, все посевы погибли, начался голод. Но и этот голод многие богатые люди использовали с целью личного обогащения. Многие спекулировали на хлебе и других съестных припасах, и «прибытков восприемаху десятирицею и вящши». Это безумное молчание есть негласное позволение Борису Годунову творить на Руси беззакония и даже убийства. Как резюмирует ситуацию исследователь С. Зеньковский: «Если бы ответственными за смуту были бы только иностранцы, то внутренний конфликт в душах русских людей был бы менее острым. Но они ясно видели, что смута развилась из-за династических распрей сильнейших и знатнейших русских семей, что самые видные представители русской аристократии, лишь недавно, с патриархом Иеремией, провозглашавшие богоизбранность русского народа, теперь шли на службу к полякам, шведам или безвестным проходимцам вроде второго лжеДмитрия, нового мужа полячки-царицы Марины Мнишек, в просторечье многими именовавшегося Тушинским вором. На их глазах князья и бояре предавали и продавали свою родину иностранным, исконно враждебным России претендентам, – принцам Швеции и Польши, стараясь для своей собственной пользы использовать несчастья и голод народа. Благочестивейший московский народ, хранитель православия, казалось, не выдерживал испытаний династического кризиса, – первого трудного экзамена истории, – посланного ему Богом».

«Божиим праведным судом за умножение грехов всего православнаго христианства, – пишет он в своих призывах, – в прошлых годех учинилося в Московском государстве междуусобие, не токмо между общаго народа христианскаго, но и самое сродное естество пресечеся, отец на сына и сын на отца и брат на брата воста, единородная кровь в междуусобии проливалася». Архимандрит далее писал, что русской смутой воспользовались еретики и поляки и с помощью русских изменников захватили Москву, низложили и заточили патриарха и пролили «безчисленную христианскую кровь». Дионисий звал всех русских людей спасти православие и Русь от вечного порабощения латинского.