Юлия Латынина - Иисус. Историческое расследование

Они возвратятся (будут явлены) в конце Дней, вознаградят праведников и накажут грешников. «Эти спасутся в день взыскания, а остальные будут преданы мечу, когда придет Мессия Аарона и Израиля» [511] Там же, 9, B, 10. . Погибнут все, кроме тех, на ком будет стоять мета [512] Там же, 9, B, 11. .

Два других центральных персонажа «Дамасского документа» — это «Нечестивый священник» и «Лжец». «Нечестивый священник» — это внешний враг, преследующий общину Нового Завета, следующую Наставнику Праведности. «Лжец» — это враг внутренний. Он когда-то жил внутри общины, но потом пошел против ее установлений, был изгнан и не перестает злоумышлять против общины.

Именно Лжецами (ψεύστης) в раннем христианстве называются те, кто потом получит название еретики (Иоан. 8:55; 1 Иоан. 2:4; 2:22; 4:20; Тим. 1:10). Другой перевод слова «лжец», а точнее «клеветник», на греческий — это διάβολος, дьявол. Именно Дьяволом (т. е. еретиком, лжецом) начинает греческое христианство называть того, кого кумраниты звали Велиаром и Мастемой.

Почему, однако, этот документ называется «Дамасским»? Потому что этот Новый Завет Бог заключил с теми, кто живет в земле Дамаска. «Завет и договор, которые установили в земле Дамаска, и это — Новый Завет» [513] Там же, 9, B, 37. .

А где эта «земля Дамаска»?

Это Кумран.

Античная география отличалась от нынешней. К примеру, «Аравия», которая постоянно упоминается в христианских текстах — это вовсе не Саудовская Аравия. Это населенная кочевыми набатейскими племенами территория, приблизительно совпадающая с территорией современной Иордании.

То же самое и Дамаск. «Дамаск», о котором говорит «Дамасский документ», — это вовсе не город в римской провинции Сирии. «Дамасский документ» называет «землей Дамаска» то, что находится за пределами «Земли Израиля», на территории всё того же царства набатеев.

Как только мы понимаем, что «Дамаск» — это Кумран, у нас само собой разрешается несколько загадочных обстоятельств.

В «Деяниях апостолов» Павел отправляется за последователями Иисуса в Дамаск, заручившись письмами первосвященника. Но Дамаск — город в провинции Сирия — находился в совершенно другом административном подчинении. Какие полномочия человек, не бывший даже официальным представителем Храма, имел в совершенно другой юрисдикции и куда бы эти письма Павлу посоветовал засунуть римский наместник провинции Сирия?

Другое дело, если Павел отправляется не в тот Дамаск, который находится в Сирии в двухстах километрах от Иерусалима, а в тот, который находится на берегу Мертвого моря в двадцати километрах.

Одна из самых загадочных черт обращения Павла, как оно описано в «Деяниях апостолов» — это психологическое неправдоподобие. Не знаю, как вас, а меня всегда поражала загадка этого обращения. Нет-нет, обращение — это святое. Ничего удивительного нет в том, что религиозный молодой человек, который был озабочен последователями Иисуса до того, что забрасывал их камнями, вдруг поменял знак с минуса на плюс.

Странно другое. В Евангелиях апостолы изображены довольно-таки незначительными личностями. По правде говоря, в них и Иисус-то выглядит не очень авантажно. Ходил по Галилее, проповедовал, получил ноль внимания, пришел в Иерусалим и тут же его распяли.

Не совсем понятно, почему преуспевающий молодой человек вдруг обратился в веру лузеров. Если уж пошла такая пьянка — почему не объявить Мессией себя?

Лжец из «Дамасского документа» и Симон Волхв из «Псевдоклиментин» позволяют ответить на этот вопрос.

Павел отправлялся вовсе не в Дамаск, а в Кумран. Он был вовсе не представитель истеблишмента, а глава крупной и влиятельной фракции внутри могущественной секты. А люди, к которым он ехал, были представителями другой фракции этой же секты. Ни в коем случае они не были маргиналы. Это была могущественная, богатая и многочисленная организация, штаб-квартира которой находилась в неприступной крепости.

Почему Павел поехал в Дамаск?

Мы отложим ответ на этот важнейший вопрос на будущее.

Но мы можем уже сказать, чтó именно произошло: в Кумран, в общину-крепость религиозных фанатиков, прибыл другой религиозный фанатик, человек восторженный, экзальтированный, склонный к фантазиям и двоемыслию, который только что организовал нападение на главу общины, Иакова, брата Иисуса, и чуть его не убил.

И по прибытии этот человек не стал качать права, оправдываться, доказывать превосходство. Напротив, совершенно как Симон Волхв в Псевдоклиментинах — он грохнулся Иакову Праведнику в ноги. Он виноват! Он преследовал! Он побивал камнями! Он врывался в дома, арестовывал Следующих Пути, «влачил в темницу». Но теперь он прозрел: он собственными глазами убедился, что ученики Иисуса правы. Он, Павел, «восхищен был до третьего неба в Рай и слышал неизреченные слова, которые человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12:2–4).