Юлия Латынина - Иисус. Историческое расследование

Это так же маловероятно, как если бы Иосиф Флавий сообщил нам, что толпа, захватившая Храм после смерти Ирода, разбредалась ночью по постоялым дворам и возвращалась с рассветом. Кто контролировал Храм, тот контролировал народ Израиля.

Всё встает на свои места, если предположить, что Иисуса и его последователей из Храма вышибли.

Между триумфальными проповедями Иисуса в Храме и его ночным отчаянием за стенами Иерусалима лежит один эпизод, который Марк намеренно опустил: а именно, в город вошли войска Пилата и, смешавшись с праздничной толпой (не такое уж невероятное предположение, если учесть, что бóльшая часть легионеров были местные сирийцы), выперли захватчиков из Храма.

В таком случае становится понятно всё: и отчаяние Иисуса, и предчувствие смерти, и обвинения в предательстве, и небольшое количество скрывшихся с ним сторонников, и истерический приказ «продать одежду и купить мечи», и предательство Иуды.

В современном изложении смысл этого предательства непонятен: какой смысл указывать месторасположение человека, который каждый день учит в Храме? Другое дело, если речь идет о лидере неудавшегося путча, скрывающегося в предместьях в попытке оценить размах и глубину поражения.

Именно в этой ситуации информация о местонахождении Иисуса, сообщенная Каиафе Иудой — или двойным агентом, или искренним членом движения, спасающим свою шкуру, — была бесценна.

Рассказ Марка о событиях, имевших место в канун ареста Иисуса, включает в себя и еще один эпизод, который, на первый взгляд, кажется совершенно невероятным, но при ближайшем рассмотрении дает нам ключ ко всему произошедшему.

Этот эпизод — Тайная Вечеря.

Нам сейчас трудно представить себе ту роль, которую Тайная Вечеря, последний ужин Иисуса, играл последующие века для христиан.

В течение первых двух веков богослужение многих разновидностей христиан именно что и состояло в том, что они «сходились вместе в частном здании и воспевали Христа, словно Бога, а потом собирались вместе для трапезы, обычной и мирной», которая повторяла Тайную Вечерю.

Тайное совместное вкушение хлеба и вина — плоти и крови Христовой — было главным обрядом, связывавшим христиан, и это тайное собрание было так подозрительно, что ненавидящая «зловредное суеверие» толпа подозревала христиан в том, что они на этих трапезах едят младенцев и предаются кровосмесительным оргиям.

Согласно всем трем авторам синоптических Евангелий, Тайная Вечеря, последний ужин Иисуса, происходила «в первый день опресноков, когда заклали пасхального агнца» (Мк. 14:12), то есть тогда, когда каждый пришедший в Храм иудей, совершив жертвоприношение в Храме и получив обратно на руки зарезанного по всем правилам пасхального агнца, садился вкушать его в кругу семьи, друзей и товарищей.

Пасхальное жертвоприношение для евреев было центральным, главным ритуалом иудаизма по крайней мере со времени царя Езекии, а может быть, и раньше.

Пасхальное жертвоприношение было объявлено памятью об исходе евреев из Египта: тогда еврейские семьи заклали агнца и отметили его кровью ворота своих домов, с тем чтобы Господь, который поразил в эту ночь египетских первенцев, миновал дома своих верных приверженцев.

Животное, приносившееся в жертву в этот день, было непременно агнец или козленок, годовалый самец, и без единого изъяна. Во времена Езекии царь и богатейшие люди Иерусалима сами предоставили животных для жертвоприношения с целью сплотить вокруг себя пришедших из Израиля беженцев. Ко времени Второго Храма дело обстояло, конечно, по-другому, и агнца уже приходилось добывать самостоятельно.

Каждая семья или товарищество приносили одно животное; жертвователи должны были быть обрезаны и ритуально чисты, и им запрещалось иметь с собой дрожжевой хлеб.

Закалывали агнца накануне Пасхи, днем 14-го Нисана, около трех часов дня, или — если канун Пасхи приходился на пятницу — в два часа. Жертвоприношение происходило во дворе Храма. Резать мог и мирянин, однако пролитая кровь должна была быть собрана в чашу непосредственно жрецом, и в этот день от места жертвоприношения и до алтаря выстраивалась длинная цепочка жрецов с золотыми и серебряными чашами. Чаша с кровью передавалась по этой цепочке, пока не достигала алтаря. Низ чаши был закруглен, чтобы ее нельзя было поставить на землю.

Кровью агнца окропляли алтарь. Само животное освежевывали тут же, подвесив на специальных крюках: если канун Пасхи совпадал с кануном субботы, шкуру сдирали только до груди. Из вспоротого брюха вынимали внутренности, жир, предназначенный богу, клали в особый сосуд, посыпали солью и возжигали на алтаре.