Герхард Терстеген - Путь истины

Духовность «мирных земли» основывалась на упомянутом выше квиетизме. Квиетизм (от лат. quietus – спокойный, мирный) – это духовная практика, оформившаяся в XVII веке в Католической Церкви, но вобравшая в себя традицию умного делания [14] «Умное делание» – молитвенное сосредоточение всех духовно-душевных сил человека («ума и сердца», по святоотеческой терминологии) в устремлении к Богу. Традиционно связывается с непрестанной Иисусовой молитвой. как Древней Церкви, так и средневековой западной церковной мистики. Главный принцип квиетизма – отказ от «самостной» деятельности в духовной сфере, приуготовление души к принятию и раскрытию в себе действия Божия и обретение через это покоя в Боге. От человека здесь требуется противление греху, терпение внутренних и внешних искушений, сердечная молитва и всяческое «погашение» активности, происходящей от человеческой падшести. Эта духовная методология хорошо ложится на основной постулат протестантизма – спасение только верой, поскольку квиетистская практика состоит в том, что человек познаёт свою немощь и падшесть и всецело вверяет себя Богу, прилагая усилия не к стяжанию благодати «своими трудами» (католическая «аскетика синергии»), а к тому, чтобы, храня себя от греха и пребывая в молитве, настроиться исключительно «приимательно» [15] «Приимательный» (церк. – слав.) – принимающий (воспринимающий) действие совне без своей активности. Со стороны принимающего требуется «освобождение места» для принимаемого дара и «пассивное» его принятие. Более подробно см. прим. 16 к трактату I. Наст. изд., c. 97–98. , верою ожидая действия Божия («аскетика веры»). В силу этого квиетизм органично прижился на протестантской почве реформатского пиетизма [16] Ниже мы вернёмся к более подробному рассмотрению этого вопроса. .

Конечно, при такой духовной практике, требующей большой осторожности, были необходимы трезвые и опытные наставники (духовное окормление в квиетизме почти идентично духовничеству и старчеству в православии). Этого не могло предложить протестантское пастырство (а в Римо-Католической Церкви квиетизм к тому времени был осуждён), и наставничество ложилось на плечи духовно одарённых мирян; сама жизнь ставила их на свечник. Таким наставником был странствующий проповедник Эрнст Кристоф Хохман фон Хохенау (1670–1721); под его влиянием началась в Мюльхайме душепопечительская деятельность кандидата богословия Вильгельма Хоффмана (1676–1746). В 1694 году Хоффман закончил теологический факультет Дуйсбургского университета, однако до церковного служения допущен не был из-за своих симпатий к квиетизму. С 1713 года Хоффман начинает вести в Мюльхайме регулярные внебогослужебные собрания сепаратистского толка. Впрочем, сепаратизм Хоффмана был весьма умеренный. Его собрания не противопоставлялись официальному богослужению, и уж тем более он не стремился организовывать какое-то своё особое сообщество или секту.

Вот в такой пиетистко-квиетистской среде оказался Герхард Терстеген, переехав в Мюльхайм. Здесь он всей душой обратился к Богу. Постепенно он сблизился с Вильгельмом Хоффманом, который стал его духовным учителем и ближайшим другом.

С внешней стороны жизнь Терстегена текла следующим образом. Четыре года, с 1713 по 1717-й, он обучался у мужа своей сестры Матиаса Бринка торговому делу. Душа молодого человека не лежала к этому занятию; кроме того, Бринк был человек грубый и жестокий. Скажем, если не находилось каких-то занятий по лавке, он заставлял Герхарда перекатывать по двору пустые бочки – «чтоб без дела не сидел». Отдохновение Терстеген находил в новом круге своего общения. Его сердца обильно коснулась божественная благодать, что имело следствием тяготение к молитве и уединению, которого он, живя у Бринка, найти не мог. В это время определилось и отношение к нему членов его семьи. За исключением одного из старших братьев, Иоганна (который также был купцом и жил в Мюльхайме), все родственники считали его «странненьким», чуть ли не повредившимся в уме. Закончив учёбу, Терстеген пробовал начать своё торговое дело, но очень быстро оставил это занятие. Постоянное общение с мирскими людьми, необходимость всё время думать о суетных вещах и невозможность сосредоточиться на внутренней жизни были ему невыносимы. Поэтому он решил освоить более спокойную профессию и с этой целью стал обучаться ткацкому делу. Однако состояние его здоровья не позволило ему стать ткачом, и в 1719 году он избрал для себя ремесло ленточника (изготовителя шёлковых лент).