Илья Шифман - Учение. Пятикнижие Моисеево

Говоря о времени возникновения последнего, нельзя не обратить внимания на сходство молитвы царя Соломона при освящении построенного им храма (I Цар. 8:31-32) и его речи, обращенной по этому поводу к народу (I Цар. 8:56-61) с текстом «Кодекса Святости» (Лев. 18:2-5; 19:2; 19:37; 20:7-8; 20:22). Это обстоятельство позволяет предложить датировку «Кодекса Святости» временем постройки Соломонова храма, т. е. промежутком между 961 и 954 гг. до н. э.

Одна из наиболее примечательных особенностей библейских преданий о законодательной деятельности заключается в том, что Закон (Учение) всегда записывается (ср. Втор. 17:18; 18:20; 27:2-8; 31:24-26; Нав. 8:30-35; 24:25-27). Самый термин ḥōq «закон» происходит от корня ḥqq «вырезать, выгравировать» и обозначает, в сущности, текст, вырезанный на камне и таким образом зафиксированный. Очевидно, в эпоху становления Пятикнижия, т. е. в первой половине I тысячелетия до н. э., для иудейско-израильского общества, как и для всего сиро-палестинского региона, типичным было писаное право. Однако обычно фиксируется то, что регулирует проблемы, вызывавшие споры; бесспорные установления, по-видимому, не нуждались в письменной фиксации.

Фундаментальной основой правовых норм и инструкций, зафиксированных в Пятикнижии, было понятие о «правде» и «справедливости». В ситуации острой общественно-политической борьбы первой половины I тысячелетия до н. э. проблема «правды», «справедливости», «жизни по правде», т. е. праведности, не могла не оказаться в центре идейных исканий. Само собой разумеется, что в этих понятиях отразились общие для древности основополагающие мировоззренческие представления.

Так, в Псалмах (85:9-14) милосердие, благополучие, истина и правда выступают в обличии мифологических персонажей, олицетворяющих вселенский миропорядок и всеобщую гармонию, порождаемых космическими первоэлементами. Примечательно, что правда как мифологическая сущность определяет и направляет действия Яхве. Практически любое нарушение правды, т. е. мирового порядка (а именно это и было в архаическом сознании преступлением), могло иметь, по представлениям эпохи, далеко идущие неблагоприятные последствия не только для данного коллектива, но и для всего мироздания; запреты, действовавшие в обществе, представляли собой способ избегать таких нарушений и вторжения в мир разрушительных сил. Эта общая концепция имела своим последствием крайнюю жестокость наказаний (как правило, смерть, т. е. удаление преступника в потусторонний мир) и регулирование обычаем либо законом всех сторон жизни человека, включая интимно-личные. Например, прелюбодеяние как нарушение мирового порядка оказывается преступлением, жестоко караемым, кроме тех случаев, когда оно может быть исправлено браком, т. е. когда правда торжествует. Соответственно правда является, по представлениям эпохи, основой и сущностью государственной власти и выполняемых ею властных, распорядительных и судейских функций (ср. II Сам. 8:15; Ис. 32:1; 11:4; Пс. 72:1-4; 45:2-8; Притч. 16:12; 29:14). Применительно к отдельному человеку праведность, т. е. соответствие правде,- это жизнь, являющаяся воплощением принятых обществом морально-этических норм (ср. Иез. 18:5-9; Пс. 15:1-5; 24:3-5; Ис. 33:14-16). В конечном счете, эти добродетели восходят к образу жизни примитивного рода-племенного общества. Они обеспечивают тесное его сплочение, без чего такое общество вообще не может существовать.

Из текста II Хроник (19:4-11) видно, что иудейско-израильская юридическая мысль эпохи становления Пятикнижия знала три группы правовых установлений и возможных споров: о крови (bēn dām lěḏām), об Учении и Заповеди (bēn tōrā lěmiṣwā), о законах и приговорах (lěḥuqqȋm ūlěṁišpāṭȋm). Можно предполагать, что первая группа включала узаконения по поводу пролития крови и убийства, вторая — по поводу сакральных преступлений и третья — по поводу статуса отдельных лиц, обязательств и претензий.

В том, что касается статуса отдельных лиц, библейское право разрабатывает правовое положение рабов, которые приравниваются, по крайней мере, в том, что касается сакральных установлений, к членам данного рода: на них распространяются предписания о дне отдохновения (субботе), Трапезе (Пасхе) и выполнении иной обрядности. Особое внимание библейские законы уделяют положению рабов-единоплеменников (иври). Устанавливаются сроки их рабства. Такой раб освобождался на седьмой год, когда он приобретал статус хофши (пролетария), причем в этом случае господин обязан был снабдить его минимумом продовольствия на первое время (Исх. 21:2-6; Втор. 15:12-18). Другая возможность освобождения открывалась в Год Роговых Труб (Юбилейный год), когда вольноотпущенник возвращался в свой род к своей родовой собственности, полностью восстанавливая свое прежнее социальное и имущественное положение (Лев. 25:42).