Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

Теософское общество– возникло в США в 1875 г. под влиянием деятельности Е. П. Блаватской, русской религиозной деятельницы оккультистского толка.

В 1907 г. Ева и Джованни обвенчались в Риме в церкви вальденсов. Джованни Амендола – социалист, его сын Джорджио был членом коммунистической партии Италии. Он написал биографии своих родителей. Джованни Амендола в 1925 г. был избит итальянскими фашистами, выехал во Францию для лечения, но в 1926 г. умер от понесенных увечий.

Е. Кюн просит Толстого разъяснить, как он понимает бессмертие души. Примечательно, что вопрос о бессмертии души возникает у человека с левыми взглядами и теософскими интересами. В ответ Л. Н. Толстой указывает, что под бессмертием души понимает «неуничтожимость высшей, самой драгоценной сущности нашей жизни», причем не верить в нее могут только те, «которые еще не познали этой сущности, вроде того как слепые кроты не верят в солнце. И доказывать им существование солнца так же невозможно, как совершенно бесполезно доказывать существование солнца зрячим» [167].

Теперь становится более понятно, почему Л. Толстой всю жизнь так настойчиво противостоял персоналистическому, то есть личностному подходу в вопросах веры. По точному замечанию протоиерея В. В. Зеньковского, философия Л. Н. Толстого есть спасение от личности, потому что разумное «я» не может быть отождествлено с личностью человека, оно всегда ему противостоит в качестве универсума, общечеловеческого содержания разумного сознания, безграничной, не знающей конца и предела жизни, вечной, бессмертной, бесконечной, безличной. По Толстому, бессмертно в нас разумное сознание, которому не может быть приписан признак личности, бессмертна в нас любовь ко всему живому, тот универсальный разум, который может раскрыться в нас. «Жизнь» и «душа» не могут быть бессмертны, так как это понятия земные, относимые исключительно к земному хронотопу. Бессмертно только духовное начало, которое и есть Бог и присутствие которого в себе может ощущать человек (77, 13) [168].

Любовь – практическая реализация закона разума. В любви, как в этически реализованном разуме, присутствует Сам Бог. С этой точки зрения термины «разум», «любовь» и «жизнь» являются синонимами, и эти понятия, с точки зрения Л. Н. Толстого, противостоят вере в том смысле, как веру понимает Православная Церковь.

«Жизнь есть деятельность животной личности, подчиненной закону разума. Разум есть тот закон, которому для своего блага должна быть подчинена животная личность человека. Любовь есть единственная разумная деятельность человека».

Жизнь – своеобразное сочетание первых двух начал, разумная любовь , концепт, который, по всей видимости, во всех построениях писателя является центральным. За несколько лет до смерти Л. Н. Толстой формулирует тезис, в котором увязывает все три базовых концепта: «…всякая жизнь есть не что иное, как все большее расширение сознания и все большее и большее увеличение любви» (89, 61).

«Жизнь есть только то, что я сознаю в себе. Сознаю же я всегда свою жизнь не так, что я был или буду (так я рассуждаю о своей жизни), а сознаю свою жизнь так, что я есмь – никогда нигде не начинаюсь, никогда нигде и не кончаюсь. С сознанием моей жизни несоединимо понятие времени и пространства. Жизнь моя проявляется во времени, пространстве, но это только проявление ее. Сама же жизнь, сознаваемая мною, сознается мною вне времени и пространства. Так что при этом взгляде выходит наоборот: не сознание жизни есть призрак, а все пространственное и временное – призрачно. И потому временное и пространственное прекращение телесного существования при этом взгляде не имеет ничего действительного и не может не только прекратить, но и нарушить моей истинной жизни. И смерти при этом взгляде не существует».

К понятию «вера» писатель относился с большим подозрением. Об этом свидетельствует, например, обширная запись в дневнике от 20 июля 1910 г.

«Вера, то чему верят, есть не что иное, как суеверие. Люди предпочитают веру сознанию, потому что вера тверже и легче, так же тверда и легка, как следование обычаю, и легко переходит в привычку, но сама вера всегда не тверда, шатка и не вызывает движения духовной жизни. Она всегда неподвижна и задорна, вызывает желание обращения других, как и не может быть иначе, так как основывается на общественном мнении, а чем больше людей разделяет веру, тем она тверже. Вера есть дело мирское, удобное условие для телесной жизни. Сознание Бога – дело души, неизбежное условие разумной, хорошей жизни. Вера всегда stationaire, сознание всегда движется. Для “верующих” движение жизни совершается в области телесной, для сознающих в области духовной».