Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

В современном литературоведении уже считается непреложной истиной утверждение, что и в художественных произведениях Л. Толстого влияние Руссо прослеживается ясно и бесспорно. Это хорошо видно и по первой трилогии «Детство. Отрочество. Юность», и по «Казакам», и по «Войне и миру», и по «Анне Карениной». Везде героями этих произведений являются современные «робинзоны», одинокие герои – носители близких Толстому идей, противящихся принципам испорченной цивилизации. И в последней трети своей жизни Л. Толстой в сущности придерживался той же программы, только уже прямо на религиозном материале.

Но почему именно Руссо? Что в идеях женевского философа, которого И. Кант назвал «Ньютоном нравственности», было для Толстого так притягательно? Разобраться в этом вопросе сегодня принципиально важно, без такой работы понять что-либо в бунте Л. Толстого невозможно.

Когда мы говорим о влиянии одного автора на другого или на другие культуры, мы далеко не всегда хорошо представляем себе, как это влияние прослеживать. Можно, например, посмотреть, сколько раз Толстой цитирует Руссо и как оценивает мысли последнего. Но дает это не очень много, ибо это влияние может быть латентным – Руссо или любой другой автор может присутствовать у Л. Толстого неявно в скрытом виде. Поэтому нужно разбираться с самими идеями, то есть с тем, что именно в идейном мире Руссо было Толстому особенно близко.

Для Толстого идейно принципиально важным был ряд противопоставлений: «человек – общество» или, более точно, «природа человека – общественный порядок»; первое есть истина, второе – ложь. Именно поэтому « интуитивное , т. е. природное, народное» как истина противопоставлено « рациональном у, т. е. искусственному, барскому» как лжи [132].

Скажем проще. В первую очередь русского писателя в Руссо привлекал демократизм, вера в естественное, врожденное добро человеческой личности и души и осуждение общества, своими требованиями и законами искажающего в человеке это добро. Естественной, врожденной доброте и искренности, носителем которой является простой человек, зарабатывающий на хлеб своими руками, противостоит общественная ложь, основанная, что очень важно для Толстого, на неправде и несправедливости, на манипулировании голодной толпой со стороны небольшой группы богачей. Единственный способ борьбы с этим злом, с точки зрения Руссо, это установление такого общественного порядка, при котором каждый член социума будет обладать определенным минимумом прав и свобод.

Это самые общие соображения. Но ими ограничиться невозможно. Важно понять, что собой представлял «руссоизм» как система. А для этого несколько слов скажем об особенностях биографии женевского философа.

Жан-Жак Руссо (1712–1778) оказал столь же сильное влияние на современников, как и Вольтер, но это было влияние совсем иного рода. Происходил Руссо из женевской семьи и не получил систематического образования, быв, в сущности, выдающимся самоучкой. В этом он очень похож на Л. Толстого.

Отец Руссо был простым часовщиком, передавшим сыну страстное увлечение романами, биографиями Плутарха и политическими фантазиями. Руссо потерял мать при рождении, а отца, ушедшего из семьи, в десять лет, то есть стал практически круглым сиротой примерно в том же возрасте, что и Л. Толстой.

Так начинается сложный период скитаний сына часовщика, частая перемена профессий и даже вероисповедания – молодой человек был учеником гравера, занимался музыкой, латынью и философией, сам был учителем. На всю жизнь Руссо возненавидел деньги, но дорожил при этом званием гражданина Женевской республики, хотя много раз впоследствии мог убедиться, что его родина вовсе не является идеалом политической свободы. Кроме того, и от своих сограждан Руссо получит в жизни не один суровый урок.

Наверное, именно сложными поворотами биографии сына женевского часовщика объясняется то обстоятельство, что «Ньютон нравственности» мог совершать довольно безнравственные, в сущности, поступки. Например, он выдавал себя ради временных выгод за других людей. Однажды он даже воровал, переложив при этом вину на невинную служанку, в чем впоследствии покаялся в «Исповеди», и так далее. Правда, укрывательство под чужими именами могло иметь простое объяснение: таким образом Руссо пытался спастись от преследований властей.

Кроме того, Жан-Жак легко менял веру – во Франции в 1728 г. сделался католиком, в 1754 г. в Женеве вернулся в кальвинизм. Эта легкость была связана, по всей видимости, с тем равнодушием, которое Руссо уже в молодости испытывал к «церковникам», не видя особой разницы между католиками и швейцарскими кальвинистами.