Труды Государственного музея истории религии - Труды Государственного музея истории религии. Выпуск 8

Географическое пространство по своему происхождению гетерогенно: понимаемое образно, оно содержит и поддерживает собственные экзистенциальные проекции — прежде всего, в форме сакральных мест, мест паломничества, различных локусов, обладающих той или иной аксиологической ценностью или же аксиологической оценкой. Исходя из этого, выделяется особый тип или класс географических образов — экзистенциально-географические. Под экзистенциально-географическими образами здесь понимается система взаимосвязанных знаков, символов, архетипов, стереотипов, характеризующих определенную территорию с точки зрения жизненных смыслов и жизненных стратегий, возможных для их репрезентаций, интерпретаций и практических реализаций.

В ходе любого паломничества происходит очевидное расширение уже существующих экзистенциальных пространств и формирование новых, иногда спонтанных и неожиданных экзистенциальных пространств, чье возникновение не предполагалось при подготовке самого паломничества. Именно невозможность всеобъемлющего рационального планирования и прогнозирования возникновения экзистенциальных пространств в процессе паломничества позволяет говорить о некой феноменальной реальности чудес и чудесности отдельных сакральных мест и локусов, поскольку чудеса и чудесное онтологически воображаются как всегда неожиданное, не предполагаемое, изначально даже как невозможное. Исходя из этого, экзистенциально-географические образы паломничества, исследуемого с феноменологических позиций, включают в себя как неотъемлемую часть области неизведанного пространства, постоянно отодвигающегося, передвигающегося по ходу путешествия в сферу подсознания или бессознательного [7].

С феноменологической точки зрения паломничество является одной из важнейших социокультурных пространственных трансакций: преодоление, прохождение определенного пространства, сакральный путь сам по себе, достижение желаемого сакрального локуса выступают, как правило, экзистенциальным, жизненно необходимым эквивалентом нерационализуемой, как бы не видимой и не осознаваемой прямо части душевных состояний и событий, которые подобным способом, с помощью осуществленного в реальности паломничества, приобретают свой «законный», как бы официально признанный психологический и/или экзистенциальный статус. Здесь проявляется своего рода геономика паломничества, когда различные чудеса, видения, случающиеся в ходе паломничеств, а также сами описания сакральных мест, выполненные паломниками и заранее предполагающие экзистенциальные переживания, связанные с религиозными событиями и символами, способствуют созданию экзистенциально-географических образов-трансакций, подтверждающих и одновременно полагающих в некие феноменологически осмысляемые области будущего краеугольные и фактически «бесценные» (то есть не имеющие какой-либо традиционной, профанной аксиологической нагрузки) индивидуально-личностные смыслы, воображаемые в рамках религиозных переживаний как вечные. Визионерство и визионеры, часто присутствующие и участвующие в традиционных паломничествах, являют эти вечные смыслы в формах конкретной топологической сакральности, непосредственных сакральных событий, происходящих «здесь и сейчас» и тем самым прямо аппелирующих к экзистенциальным пространствам неизведанного и неизвестного. Религиозные переживания визионеров-паломников представляют собой целенаправленные экзистенциально-пространственные трансакции, утверждающие и закрепляющие неявное до того единство традиционных и экзистенциальных характеристик проживаемого и переживаемого пространства.

Экзистенциально-географические образы, формирующиеся в ходе паломничества, структурируются, как правило, с помощью знаковых мест, частью которых могут быть уже хорошо известные традиционные сакральные локусы [8]. Знаковыми местами другого типа являются локусы, чье экзистенциальное значение не предполагалось при планировании маршрута паломничества. Эти локусы — условно мифические — обнаруживаются паломником или паломническим сообществом внезапно, иногда путем своего рода озарения, ментально-образной «вспышки», а иногда, возможно, с помощью ментально-логических конструкций и реконструкций, призванных насытить, уменьшить сакрально-мифологическую «пустоту» пространственных промежутков между традиционными и хорошо воспроизводящимися в коллективной культурной памяти сакральными локусами.