Геннадий Дмитриев - Апостол Иуда

Антоний бросился к Варавве. Тот был вооружен обычным римским мечом: фактически беззащитен перед спатой Антония. Сапата была большой редкостью на контролируемых Римом территориях. В экипировке кавалеристов Рима того времени отсутствовали стремена, а эффективно работать мечом сидя на коне, но не имея опоры в ногах, было сложно, и кавалерия не находила широкого применения в боях. Потому длинные кельтские мечи имели немногие воины.

Антоний мог без труда поразить Варавву, но тот нужен был ему живым. Легионеры обступили разбойника, но Антоний приказал им держаться на безопасном расстоянии. Варавва, отлично владевший мечом, в ближнем бою мог уложить нескольких легионеров прежде, чем его схватят. Антоний сделал выпад в сторону Вараввы, заставляя его защищаться. Варавва поднял меч, чтобы отразить удар, но Антоний увел спату в сторону, вниз, и описав дугу, ударил лезвием спаты по клинку Вараввы у самого основания. Спата срезала гладиус разбойника, как стебель тростника. Варавва остался без оружия.

— Хватайте его! — скомандовал Антоний.

Трое крепких легионеров навалились сзади на Варавву, схватили его и связали. Остальные разбойники, подавленные внезапным появлением превосходящих сил противника, не могли оказать серьезного сопротивления. Разрубленные мечами, пронзённые копьями тела многих из них лежали на земле, оставшиеся в живых были обезоружены и стояли, окружённые воинами отряда. Раненые лежали тут же, ожидая своей участи.

И только Шимону, одному из воинов отряда Вараввы, удалось вырваться не замеченным из кольца римских легионеров. Схоронившись за кустом, в чаще леса, он с ужасом наблюдал картину безжалостной расправы со своими товарищами.

Раненых добили и мертвые тела оттащили с дороги. Потом дошло дело и до живых. Антоний подошел к одному из разбойников и сходу, не говоря ни слова, снес ему голову, продолжая двигаться вдоль строя. Он подошел к следующему разбойнику и поднял меч. Разбойник взмолился, пытаясь выпросить пощаду.

— Те, кого ты грабил и убивал, тоже просили тебя о пощаде, — сказал Антоний, — но ты не пожалел их, чего же ты ждёшь от меня?

— Милосердия, господин, милосердия, — ответил разбойник.

— Милосердия? Хорошо, я проявлю милосердие, я убью тебя сейчас, мечом, и ты избежишь распятия, — с этими словами он провел острием меча по горлу разбойника, голова запрокинулась назад, из горла хлынула кровь, разбойник покачнулся и рухнул наземь.

— Кончайте с остальными, — распорядился Антоний. Когда со всеми разбойниками было покончено, обоз продолжил свой путь, везя единственную добычу — связанного по рукам и ногам Варавву.

Шимон оставался в своем убежище, не смея пошевелиться, стараясь не дышать. И лишь когда точная тьма окутала лесную чащу, замолкли голоса солдат, и только какая-то ночная птица горестно кричала, словно оплакивая убитых, Шимон поднялся на ноги и нетвердой походкой направился вон, подальше от этого проклятого места.

Несмотря на позднее время, Понтий Пилат не спал, он ждал Антония. Наконец, тот пришел. Он был прямо с дороги, в пыльном плаще, со свежими пятнами крови, разгоряченный и возбужденный недавним боем. По выражению его лица прокуратор понял, что операция удалась.

— Я выполнил всё, что обещал, — сказал Антоний прямо с порога вместо приветствия, — Варавва схвачен, закован в цепи, и брошен в подземелье.

— А остальные?

— Убиты.

— Все?

— Все до единого.

— Вот и хорошо. Теперь я по-другому могу говорить с Каиафой, но для начала мне нужно встретиться с Христом, найди его, Антоний, и передай, только так, чтобы другие не слышали, что прокуратор просил его придти. Ты понял меня, Антоний?

— Да, мой господин, понял.

— И перестань называть меня «мой господин». Ты не раб мне!

Наутро Антоний разыскал Иисуса Христа, который был на окраине города в окружении своих учеников. Он подошел к нему, поклонился, и тихо сказал:

— Прокуратор просил, — он сделал ударение на слове «просил», но произнес его таким тоном, чтобы было ясно, что просьба хотя и не содержит угрозы, но равносильна приказу — чтобы ты пришел к нему, как только сможешь.

Христос отвечал ему так же тихо:

— Передай прокуратору: я приду, как только солнце склонится к закату.

Он исполнил своё обещание, явившись к прокуратору, как только край солнца коснулся горизонта.

Когда прокуратору доложили, что к нему пришёл бродячий проповедник, Понтий Пилат сказал: