Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

В этом месте находятся две юрты, приблизительно на расстоянии пятидесяти аршин одна от другой, и между ними до семи надгробных памятников, по-видимому, для того, чтобы отнять возможность у этих несчастных хотя бы на одно мгновение забыть, что смерть всегда около них. Когда прокаженный умирает, он остается в юрте вместе с живыми до трех дней. Обратите внимание при этом на внутренность юрт: они так малы, что прокаженные принуждены спать вдоль наружных стен на скамьях, без всякой подстилки, и так тесно, насколько это возможно, причем ноги одного прокаженного касаются головы другого, другие лежат просто на голой земле; отвратительный запах, ужасный холод, скот, находящийся в той же юрте, – и при всём этом здесь же должен находиться и труп умершего, увеличивая собой зловоние от прокаженных. К этому нужно прибавить, что, когда привозят гроб, прокаженный должен выйти на страшный холод, через силу втащить его в юрту, положить в него тело умершего и затем втащить гроб на сани, чтобы провезти на несколько аршин до могилы. Здесь была также оспа, и никто их не навестил: ни доктор, ни якуты, – чтобы помочь им. Они должны были переносить страдания этой болезни также в полном одиночестве, не имея около себя никакого ухода, не имея постели и почти без одежды, кроме отвратительных шубеек, способных только увеличивать раздражение кожи, которое так ужасно в этой болезни. Сколько им приходится перестрадать, никто никогда не поймет.

В этих юртах была девушка лет восемнадцати, которая жила вместе с прокаженными всю свою жизнь; мать ее была прокаженная, и потому общество определило, чтобы она жила навсегда с прокаженными, хотя сама она была совершенно здорова.

После некоторого совещания между исправником и священником, фельдшером, переводчиком и мной решено не оставлять того места, прежде чем эта девушка не будет исторгнута из среды прокаженных. Исправник сказал, что он охотно возьмет ее к себе, после того как она будет вымыта и одета в другую одежду, и, прежде чем вторично покинуть Вилюйск, мы имели удовольствие видеть ее, водворенную уже у него.

На Абунгде прокаженные имели кров, и, во всяком случае, это лучшее их поселение из всех, которые мы посетили, хотя юрты были длиной лишь двенадцать аршин и шириной пять аршин, и в такой юрте живут по девять прокаженных от восьми до девяти месяцев в году. Все прочие поселения прокаженных были несравненно хуже.

В одном месте, называемом Джикиндия, один мужчина, одна женщина и двое детей были почти голые. В другом месте, Имыжан, мы нашли шесть человек почти голых. Мужчины, женщины и дети живут все вместе и более подобны животным, нежели похожи на людей. В другом месте, Абалаккель, я видела женщину, которая была осуждена обществом на совершенно одинокую жизнь навсегда, и уже четыре года она живет таким образом, никого не видя, кроме своего мужа, который носит ей пищу, питье и топливо и изредка приводит детей, которые, однако, не подходят близко.

Таким образом, она живет в постоянном одиночестве всю свою жизнь. Единственное ее развлечение зимой заключается в том, чтобы через силу протащить свое тело по снегу, насколько она в силах это сделать, потому что мужу приходится приносить всё необходимое и класть за несколько аршин от юрты. Если она в силах, то разводит огонь, а если нет, то остается без огня. В другом месте, Харьялан, было три человека, которые жили одни, и они нам сказали, что медведь часто пугает их, подходя слишком близко к их юрте, но что у них есть очень умная собака, которая своим лаем отгоняет медведя в лес далеко от прокаженных, так что иногда возвращается совсем без голоса от сильного, продолжительного лая. Но только благодаря этой собаке медведь не вламывается в юрту; бедняки же не имеют ни ружей, ни револьверов. В другом месте, Гуккель, я видела человека, который пришел издалека просить моей помощи; он также говорил, что у него есть собака, которая отводит медведей таким же образом, и что он тоже принужден жить один в лесу всю свою жизнь.

Ни мужчина, ни женщина, ни дети, зараженные проказой, не могут избежать вечного одиночества, раз общество признает их прокаженными и приговаривает к удалению из своей среды; даже если у кого и нет проказы, но родители поражены ею или если кто жил раньше с прокаженными, тех также удаляют.

В некоторых местах юрты малы даже для двух человек, но мы находили в них от пяти до десяти человек. Грязь, ужасный запах проказы, пища, состоящая в большинстве случаев из рыбы, масла, которое пьют, и древесной коры, и их отвратительная одежда могут дать вам некоторое понятие об их положении. Справедливо заметил отец Иоанн в Вилюйске, что во всем свете нельзя найти людей более несчастных, чем они.