Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Нужно ли говорить о том, как тяжело было расстаться несчастным родителям со своей дочерью, которую они отпускали почти на явную погибель? День ото дня отлагали они отправку, желая продлить дорогие минуты, быть может, последнего свидания; наконец решились расстаться, напутствовали дочь своим благословением и образом Божией Матери и отдали ей последний рубль, который был у них; проводили Парашу из дому, долго шли с ней по дороге и наконец разошлись после горьких слёз с той и другой стороны. Наша путница осталась теперь одна, беззащитная, бесприютная. Нетрудно представить, чтó должна была она перечувствовать в эти минуты. Перед ней лежало ужасное пространство, которое ей нужно было измерить своими шагами, – чье сердце не содрогнется при одной мысли об этом? Между тем наша путница не поколебалась и с теплой верой в сердце пустилась в дальний путь, повторяя утешительные слова: «Жив Бог – жива душа моя!»

Печально и уныло тянулась дорога, пробираясь через пустынные равнины или глухие, непроходимые леса, которыми богата Сибирь. Естественно, что молодая девица, при всей своей вере в помощь Божию, не могла быть спокойна, оставшись одна посреди этих пустынных мест: каждый шелест листа, каждый шорох должны были приводить ее в трепет; страх этот увеличивался еще оттого, что неопытная странница совершенно не знала дороги и шла наугад; нередко случалось и то, что она, отправляясь с ночлега, забывала направление дороги и шла назад до тех пор, пока не встречала какой-нибудь уже знакомый ей предмет. Если ко всему этому прибавим, что несчастная должна была идти часто под дождем, в непогоду, то легко представим те страдания, которые она должна была испытывать. Но это еще не всё: скоро наступила зима, самая ужасная зима, которая бывает только в Сибири. В тех местах, где она шла, морозы бывают необыкновенно сильные, о которых мы не имеем и понятия. Недостаток жилищ заставляет иногда путешественников останавливаться на снежной равнине и при свирепой, ослепляющей глаза вьюге оставаться таким образом довольно долгое время. Со всем тем Лупулова добралась кое-как до Екатеринбурга, что составляет около шестисот верст. Не ясно ли, что Господь чудесным образом сохранял добрую дочь и что Ангел Хранитель неотступно находился при ней? Конечно, она обязана была в этом отношении и своему нежному, кроткому нраву, невольно располагавшему к ней самые грубые сердца, и своему тяжелому положению, возбуждавшему участие каждого; но при всём этом только силой веры в Божественное провидение, только силой воли и любви к своим несчастным родителям могла перенести семнадцатилетняя девица то, чтó вынесла Лупулова.

В Екатеринбурге она остановилась отдохнуть, чтобы подкрепить свои изнуренные усталостью силы, и пробыла несколько месяцев у одной благотворительной особы. Но и время отдыха было употреблено ею с пользой – она начала здесь учиться грамоте, которой раньше не знала.

От Екатеринбурга до Вятки, также вспомоществуемая покровительством, она отправилась водой, около тысячи верст; от Вятки же до Казани она дошла пешком. Неизвестно, как она путешествовала отсюда до Петербурга; но прибыла туда благополучно 5 августа 1804 года. И здесь Господь не оставил ее Своей помощью: одна благодетельная госпожа приняла ее в свой дом и, вероятно, содействовала ей в благородном подвиге. Вскоре просьба Лупуловой достигла до престола благословенного Александра I. Милосердный монарх, тронутый примерным поступком добродетельной дочери, простил ее виновного отца и позволил ему возвратиться на родину или жить, где он пожелает, кроме столицы. Но этим не ограничилось благотворение Государя: он пожаловал юной страннице две тысячи рублей; августейшая фамилия также оказала ей денежное пособие, частные люди спешили на помощь избавительнице отца. Когда ее спрашивали: «Как она решилась предпринять столь далекий путь?», она отвечала: «А чего мне было бояться? Я знала, что Бог не оставляет несчастного». На похвалы, постоянно к ней обращаемые, она отвечала: «За что меня хвалить? Разве дочь не должна терпеть за родителей?» Изо всего этого можно видеть, что Прасковья Григорьевна Лупулова отличалась необыкновенной скромностью и благоразумием. В разговорах она была находчива и умна: так, однажды ей предложили довольно нескромный вопрос: за что был сослан ее родитель? Лупулова, нисколько не стесняясь, отвечала: «Родители никогда не могут быть виновны в глазах детей». Этот ответ был так умен и вместе с тем неожидан, что спросивший, конечно, должен был стыдиться своего вопроса. Вообще, Лупулова держала себя скромно и осторожно, но без всякой застенчивости; в речах ее не было изысканности, но виден был природный здравый смысл. Благодаря щедротам монарха и других благотворителей она имела достаточно средств, чтобы по возвращении своего отца вознаградить грустные и тяжелые годы своей молодости веселой, спокойной жизнью; но Лупулова среди счастья вспомнила о своем обете, данном в трудную минуту жизни, и удалилась в Десятинный девичий монастырь Новгородской губернии. Здесь она окончила дни свои, посвященные Богу, в декабре 1809 года.