Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

В поисках контекста вновь обратимся к еврейскому Священному Писанию, а именно к Книге пророка Малахии. Малахия – не имя собственное, а еврейское слово со значением «мой вестник». Малахия объявляет о приходе безымянного вестника, который «приготовит путь», чтобы люди были готовы, когда «внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете» (Мал 3:1). Когда Марк, у которого приведенная выше история об Иоанне в тюрьме отсутствует, представляет нам Иоанна Крестителя, то называет его «глас вопиющего в пустыне» (Мк 1:3). В своем вступлении Марк смешивает цитаты из двух пророческих книг – Исаии и Малахии.

В Евангелиях много мест, где роль безымянного вестника Малахии объединяется с ролью Илии как предтечи Мессии, а затем переносится на Иоанна Крестителя. Иоанн сам отождествляет себя с предтечей в таких самоуничижительных выражениях, как «идет Сильнейший меня за мною, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк 1:7). Другие Евангелия повторяют ту же тему.

Вместе с тем Иоанн также неявно отождествляется с фигурой, подобной Илии, и все детали описания Крестителя, жившего в пустыне, чья «одежда была из верблюжьего волоса и пояс кожаный на бедрах его; и пищей его были саранча и дикий мед» (Мф 3:1–4), призваны подчеркнуть его связь с Илией (3 Цар 1:8). Другой скрытый намек – выбор имени Захария для отца Иоанна (Лк 1:5 и сл.). Книга пророка Захарии, считавшаяся частью большей по объему «Книги Двенадцати» (эту часть еврейского Священного Писания иногда еще называли «Малыми Пророками») непосредственно предшествует в Библии Книге пророка Малахии. Если Иоанн Креститель – Малахия, безымянный вестник прихода Мессии, то понятно, почему его отец и, следовательно, непосредственный предшественник должен носить имя Захария. Не следует думать, будто имена в Евангелиях отражают историческую память – они часто выбраны с тем, чтобы подчеркнуть определенную тему.

Теперь снова обратимся к Матфею и Луке и их рассказам о сомнениях Иоанна относительно личности Иисуса. Согласно Матфею (11:2 и сл.) и Луке (7:18 и сл.), Иоанн, сочетающий в себе черты Илии и Малахии, находясь в тюрьме в ожидании казни, отправляет к Иисусу своих посланников со следующим вопросом: «Ты ли Грядущий, или ожидать нам иного?» В ответ Иисус весьма красноречиво и недвусмысленно признает себя Мессией: «Пойдите, возвестите Иоанну, что… видите: слепые прозревают, и хромые ходят; прокаженные очищаются, и глухие слышат; мертвые восстают, и нищим благовествуется» (Мф 11:4–5).

Лука добавляет к этому общее замечание о чудесах, о котором уже упоминалось выше. Не приводя конкретных примеров, он говорит: «В это самое время Он [Иисус] исцелил многих от болезней и недугов и духов злых, и многим слепым даровал зрение» (Лк 7:21). Затем он повторяет слова Иисуса почти в той же форме, в какой они приведены у Матфея. При этом к перечню чудес оба добавляют фразу «мертвые восстают». Хотя она и не входила в список мессианских знамений у Исаии, по ходу развития еврейской мысли возникло убеждение, что мертвые будут воскрешены для Суда в последний день.

В этом эпизоде все чудеса исцеления понимаются как признаки, доказывающие, что Иисус – Мессия. По моему мнению, это веский довод в пользу того, что легенды о них следует рассматривать не как рассказы о действительных событиях, но как мессианские знамения, приложенные к истории Иисуса, чтобы отождествить его с мессианской ролью вестника наступления Царства Небесного. Это не описания сверхъестественных происшествий, а скорее легенды, призванные для истолкования. Все, кто не принадлежал к иудеям и переводил Евангелия со времен «захвата Церкви неевреями» (так я называю период, длившийся примерно от 100 г. н. э. до относительно недавнего времени), не понимали сути этих библейских ссылок. Лишь во второй половине XX века, когда христианство начало наконец снова возвращаться к своим иудейским корням и исследовать Евангелия с еврейской точки зрения, евангельские чудеса стали рассматривать в их изначальном библейском контексте [34] Есть немало людей, которые помогли миру по-новому взглянуть на иудейские корни Нового Завета. Из евреев тут же приходят на ум такие авторы, как Мартин Бубер, Александр Хершель, Геза Вермеш и Сэмюель Зандмель. Со стороны христиан безусловно первенствуют Кристер Стендаль, Пол ван Бюрен и Майкл Гулдер. Я расцениваю свою собственную книгу на эту тему, «Отпускаем Евангелия на свободу», как лучшую в моей писательской карьере. Книги вышеупомянутых авторов приведены в библиографии. . Эти рассказы говорят крайне мало об истории, но зато много – о тех образах, которые прилагались к Иисусу, чтобы истолковать реальный опыт встречи людей с ним. Как только современный читатель это поймет, история откроется ему с неожиданной и волнующей стороны.