Александр Родригес - Реформация и модернизация религиозной и политической идеологии на Востоке (XIX-XX вв.)

Постепенно многие из объединений, возникших одновременно с «Брахмо самадж», подобно ему, превращались в «общества социально-бытовых реформ». Борьба с кастовыми предрассудками, такими традиционными установлениями, как запрет вторичного замужества вдов, со второй половины XIX в. сочеталась, как говорилось выше, с развитием благотворительности, учреждением модернизированных индусских школ.

Иной характер деятельности новых, созданных в основном в последней трети XIX в. реформаторских обществ, можно рассмотреть на примере Арья самадж (образовано в 1875 г.), объединившей вокруг себя значительные (до полутора миллионов) массы индуистов. Основатель этого общества Даянанда из Гуджарата (1824–1883), принявший имя Сарасвати в память о своем учителе – брахмане, знаток вед, многое в своем реформаторском движении взял у Кешабчондро Сена – в первую очередь разговорный живой язык (хинди), на котором он читал свои проповеди и писал книги, призывая к отмене сати и равноправию женщин, борьбе против идолопоклонства и системы каст (129, с. 192).

Однако, в отличие от движения Сена, Даянанда, тоже склонявшийся к монотеистическому толкованию индуистских текстов, не только не пошел по пути сближения с исламом или христианством, но, напротив, двинулся в противоположном направлении. Он провозгласил своим идеалом арийские веды (откуда и название созданного им общества), ведийские гимны, которые подверг монотеистической трактовке, считая, что различные имена ведийских богов – суть лишь разные ипостаси единого высшего божества. При этом в лозунге «Назад к ведам!» явно ощущался не столько призыв к возрождению консервативной старины, сколько отчетливое противодействие влиянию ислама и христианства.

После 1908 г. (подъем антиколониальной борьбы и стачка в Бомбее) Арья самадж перестала играть заметную роль в жизни страны и вплоть до наших дней сохранилось лишь в качестве небольшой религиозной общины, члены которой аккуратно следуют разработанному еще Даянандой обряду жертвоприношения, совершаемому раз в неделю в специальных храмах в близком к ведическому ритуалу духе. Обряд сопровождается возжиганием масла, молитвенными декламациями жрецов, хоровым пением или скандированием лозунгов ведическо-великоиндийского характера. Кроме того, члены общества изучают веды и ежедневно совершают домашние обряды ведического характера, в принципе не слишком отличающиеся от индуистских (129, с. 170).

Второй этап религиозной реформации индуизма (конец XIX в. – 1947 г., то есть год провозглашения независимости Индии) характеризуется тем, что главным в реформаторской деятельности стали не теология и просветительство, а политическая борьба и связанные с нею проблемы общественных преобразований. Выразителем обостряющихся противоречий между развивающимся индийским национальным капиталом и английским капиталом становится «индусский национализм». Переход реформированного индуизма на националистическую платформу позволил ему покончить с былым периферийным положением в рамках собственной конфессиональной системы, более того, выйти в авангард национально-освободительной борьбы. Но уже с 1930-х гг. «индусский национализм» перешел в ее арьергард, поскольку выявилось несходство политических устремлений разных буржуазных и мелкобуржуазных группировок, а в их националистической апелляции к индуизму усилились общинные мелкогрупповые тенденции.

Третий этап религиозной реформации индуизма охватывает постколониальный период (от 1947 г. – до наших дней).

Рассматривая эволюцию реформаторской мысли в Индии, следует отметить, что в начале XIX в. там появилась буржуазная разновидность религиозной доктрины, отходившая от традиции. В дальнейшем она была поглощена реформированной традиционной мировоззренческой системой в качестве духовной опоры национального самосознания.

Большинство реформаторов считали, что религия и образ Индии навечно слиты воедино. Вивекананда, например, вопреки утверждениям, что религия исчерпала свой созидательный потенциал, говорил, что она органически связана с судьбой Индии. Реформаторов отличало рационалистическое отношение к древним книгам индуизма. Они усомнились в непогрешимости традиционных толкований древних текстов, что открывало путь к освобождению разума от пут средневековой схоластики. Они пытались соединить традиционную духовность индуизма с европейским рационализмом, представлением об универсальном характере законов природы и мышления (129, с. 196).