Владимир Красиков - Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира

Другая сторона антитезы – грех, скверна, нечистота, мерзость, гнусность, блуд. Сюда относится несоблюдение предписаний, общение с нечистыми фауной и флорой и окружающими народами (большинство соседей оказываются "нечистыми"). Причем запреты никак не аргументируются (почему можно есть животных только с раздвоенными копытами, почему сакральны первенцы людей и животных, правая сторона или рыжий цвет и пр.), а навязываются: "что отличил Я как нечистое" (Лев. 20. 25).

Пути удаления скверны прямо свидетельствуют о натуралистичности ее понимания – она удаляется омовением и временем (7 дней), то есть имеет физический характер. Также имеет физическую, пространственно-временную локализацию и само трансцендентное: подробно описывается география Едемского сада (Быт.2), указываются сферы обитания Бога: "Итак знай ныне и положи на сердце твое, что Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет кроме Его (выделено – В.К.)" (Втор. 4.39). Трансцендентное в ветхозаветной реальности локализуется, но локализуется уже в недоступных для повседневного эмпирического восприятия зоны (зоны удаления), хотя и есть места гарантированного общения – скиния, а потом однозначно фиксированное место, храм.

Генетивность, натуралистический дуализм значений ветхозаветной реальности обуславливали и такие ее характеристики как: преобладание живого, то есть незапланированного, действия и открытость. Значения этой реальности заданы в основном в виде формальной, жесткой, "внешней" по отношению к жизни и человеку, структуры – "нормы", "закона". Исходная, задаваемая Иеговой, однозначность основных "условий" человеческого бытия (которая связана с натурализмом, конкретностью воплощения самого "закона") здесь не вмещает в себя его(бытия) действительной многозначности. Отсюда – постоянное напряжениемежду "формой" и "содержанием": событийная канва Ветхого завета принципиально не определенна, в отличии от Евангелий, где содержание устремлено к соблюдению предопределения (к согласованию с рядом пророчеств).

Ветхий завет (как история евреев и их Бога) принципиально открыт, то есть его содержание ангажирует появление новых пророков и постоянное продление истории.Могут возразить: мол есть и здесь некоторый обещанный Саваофом финал – собирание евреев в святой земле и устроение некоторого подобия happy end. Но как раз содержание Ветхого завета демонстрирует, что даже в случае реализации обещанного (два раза: после египетского плена и после вавилонского): собирания и периода процветания, это – не метафизический финал, а начало нового, неизбежного цикла – падение нравов, очередная измена народа Израиля и очередной Божий гнев с последующим рассеянием.

Картина отношений между центральными персонажами Ветхого завета – иудеями и Саваофом – в целом иррациональна: периоды горячей взаимной любви (правда основанной то скорее на страхе и памяти о нем, но память человеческая слаба) сменяются периодами бичевания народа Израиля природными катаклизмами и нашествиями других народов. Обещания и планы обеих участников контракта (завета) постоянно меняются в зависимости от историко-метафизической ситуации, но есть и razio – это регулярность повторения цикла:собирание, процветание, озлобление, развращение, наказание, рассеяние, смягчение, собирание …

Иная реальность предстает перед нами в Новом завете (ее значения, напоминаем, вызревают в Пророках). Здесь, собственно, библейская реальность обретает настоящие мета-физические (то есть выходящие за пределы физического, трансцендентные ему) черты. Авторами полагания идеи идеального как первосущего и действительного основания мироустройства,судя по тексту Библии, являются апостолы Иоанн и Павел. Особенно это характерно для Иоанна, который и создал метафизическую концепцию идеалистической вселенной.

Ее характер задается тем, что Иоанн счел нужным в своем "Евангелии" качественно по-новому продублировать рассказ о творении мира Богом, который радикально теряет свои антропоморфные черты. Это уже прежде всего Духи описывается он через метафоры и, одновременно, возможные формы своего чувственного восприятия человеческим сознанием – слово и свет.Ведь именно в слове делает себя чувственно явственным сознание (идеальное, мысль), равно как через метафору "света" многие представляют себе "ясность" и "отчетливость" как важнейшие признаки осознания человеком вещей (как бы "освещения" их, выхватывание из "темноты небытия" – не вовлеченности в поле осознанного внимания). Причем автор "Евангелия от Иоанна" демонстрирует оба смысла Духа: и физический, и метафизически-метафорический.