Владимир Красиков - Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира

Значения реальности уже в "Ветхом завете" достаточно радикально дуализированы, то есть представлены в виде бинарных оппозиций – соотношений пар значений – позитивного и негативного. И эти значения по преимуществу натуралистичны, даже если их приписывают вроде бы духовным (с нашей, ретроспектвиной точки зрения) явлениям.

Бесспорно важнейшая, можно сказать исходная, оппозиция, которая одновременно принадлежит к первичным актам устраивания Богом земного миропорядка – это оппозиция света и тьмы.Причем мы видим поразительную двойственность значимости этих слов в "Ветхом завете": органичное сочетание абстрактного, метафизического и образного, чувственно-наглядного смыслов.

Так светобозначает позитивное начало мироздания, бытие, сопряженное с благим началом ("да будет свет"). Светоносные мотивы, которые постоянно присутствуют в описании положительной стороны вселенной, выражают в абстрактно-метафорической форме "бытие" для ветхозаветного человека – вернее его свернутое описание. Это, по существу, максимализация нормально-чувственного ощущения "реальности": здравое бодрствование в яркий солнечный день,когда восприятие предельно ясно, отчетливо, дифференцировано и фиксировано (что и синонимично "сознанию", к примеру в картезианском смысле).

Слово же тьмаквалифицирует альтернативное начало, неся в себе смыслы: небытия, которое здесь тождественно некоторым формам существования – вне творения (упорядочивания) либо рождения (младенец, умерший в чреве матери, называется в "Ветхом завете" "небывшим"); смерти и прямого физического отсутствия света (ночи). В "Книге Иова" говорится о стране мрака, "каков есть мрак тени смертной, где нет устройства (порядка, артикуляции, дифференциации, иерархии – выделение и комментарий В.К.), где темно, как самая тьма" ( Иов. 10. 22).

Причем универсальным субъектом устанавливания этой фундаментальной смыслосодержательной (в отличии от от первичной в "Бытии", но скорее "пространственно-координатной" оппозиции "небо-земля") дихотомии бытия является Бог. "И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы " (Быт. 1. 4).

Другая фундаментальная оппозиция, вокруг которой выстраиваются значения реальности в "Ветхом завете", – оппозиция святости(чистоты) и греха(скверны, нечистоты). И здесь именно Бог отделяет одно от другого, устанавливая (полагая), что считать за что. При этом Бог вовсе не устанавливает критериев, ибо само располагание критериями дает самостоятельность разуму, право на определение, выбор – здесь же прямо и безаппеляционно объявляется непререкаемая, необсуждаемая "норма", "закон". Все, что связано с Богом – чисто, свято, "…ибо свят Я, Господь, Бог ваш" (Лев. 19. 2).

Соблюдение регламентаций и устанавливаний Бога гарантируют святость людей ("святы будьте"). Однако "святость" в Ветхом завете еще отнюдь не столько духовность, чистота помыслов, напряженность веры и бескорыстной любви, сколько во многом физическая чистота и соблюдение запретов на общение с табуированными объектами.

В Ветхом завете вследствии отождествления богоугодности во многом с чистотой и здоровьем существует целый культ личной гигиены, то есть возведенной в сакральность совокупности требований об постоянных омовениях, запрет на мертвое, контакты с женщинами во время менструации, особо – табу на кровь. Интерпретация значений "крови", "пролития крови", кстати, также подтверждает тезис о натурализме, то есть отсутствия спиритуалистических представлений, ветхозаветной реальности. Кровь нельзя есть и проливать в неположенных местах – "потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника … Ибо душа всякого тела есть кровь его (выделение – В.К.) (Лев. 17. 14). В другом месте совсем однозначно: "кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом "(Втор. 12. 23)

Как мы видим, Саваофу угодны только люди с чистыми и здоровыми телами, а "у кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне…"(увечные не могли быть священниками – В.К.), а также неприемлемы "сын блудницы … и десятое его поколение … Аммонитянин и Моавитянин" (Втор. 23. 1 -3). Последнее означало всем хорошо известное этническое предпочтение Иеговы. Но все же важнейшим условием "святости" является богобоязненность – категорический императив ожидаемого Иеговой поведения человека. Достигается она, и об этом мы будем говорить и в дальнейшем, страхом и только страхом. Во Второзаконии Моисей вновь дает заповеди Иеговы, которые пестрят угрозами: "Дабы ты боялся Господа … Господа своего бойся … Тогда берегись …" И лишь раз "люби Господа" (Втор. 6).